Не чересчур ли здешние армяне восторгаются своим клочком земли? Упоенные обретенным, не забудут ли они великую, главную мечту армянина?
А Варужан в Америке то и дело подтрунивал над спюрком и очень нервничал, если кто-то говорил о недостатках Армении, пусть даже самых пустяковых. Здесь же к месту и не к месту подкусывает Погоса Тучяна. Сам он, Сэм Ширак, тоже не в большом восторге от Тучяна, но без Тучянов не умрет ли великая армянская мечта? Ведь это они без конца дрова в огонь подкидывают, они не дают угаснуть пламени справедливых требований... А у Арама гостил турок... «Если крови моря потомство простит, пусть потомство армянское Бог укорит»,— сказал поэт. Строки эти вспоминаются Сэму каждый раз, когда Арам заводит речь об Энис-бее. Отец часто рассказывал о Ереване, из его рассказов вырисовывался маленький захолустный городишко, и вдруг... Отцу надо было непременно приехать и хоть напоследок, на прощание увидеть Армению такой. Как бабушка причитала: «Только тоска по Арме-наку на земле меня удерживает. Ширак его так и не увидал. Хоть бы уж мне в последний разок на него взглянуть. А то отправлюсь на тот свет, отец расспрашивать начнет, а я ему что скажу?..»
Машины очень однообразные... Нужно бы в один-два ковровых магазина зайти. Возможно, удастся повезти в Америку армянский ковер. Интересно, с кем это дело нужно обговорить?.. Варужан поможет, он тут большой человек — пока в метро катались, с Варужаном столько народу почтительно поздоровалось.
— Знаете что? — вдруг сказал Варужан.— Матенадаран не убежит, завтра сходим. А сегодня отличный солнечный день, я вас в другое место свожу.
— Куда?
— Ты старину любишь, Сюзи?..
— Обожаю. Пойдем.
— Я повезу вас в одно село. Там есть бесподобный монастырь.
Впрочем, по дороге увидите много всякой старины, какого века угодно. А село хорошее. Ведь Армения не только Ереван...
— Мы в твое село поедем?
— Мое «село», из которого я только что вернулся, это город. А я хочу вам показать настоящее село.
На такси доехали до редакции. Удачно, его машина на месте. Сели.
— Ваграм, едем к Сагмосаванку.
Это название показалось Сюзи уже где-то слышанным, но она ничего не сказала.
Проехали по старинному аштаракскому мосту.
— Мосту триста лет,— сказал Варужан.
— И вы им пользуетесь? — удивился Сэм.
— Держится.
— В Америке такой мост накрыли бы нейлоновым колпаком. Варужан засмеялся:
— Посмотрите наверх. Видите те развалины? Вон тем полторы тысячи лет, а этим семьсот...
— Подъедем поближе,— попросила Сюзи.
— На обратном пути, если будет время...
...Сагмосаванк был весь в снегу. Причем не в городском, а в наичистейшем, изумительно белом. Поблескивали, сверкали, серебрились, искрились крупные мягкие снежинки, это было пиршество света и чистоты. Только тропка, ведущая к монастырю, была слегка намечена человеческими следами,— значит, сегодня к монастырю уже кто-то ходил. Монастырь, облаченный в черный камень, казался на белоснежной глади покинутым всеми католикосом, но он величав, не сломлен в своем одиночестве. Сюзи первая побежала к монастырю, как будто, опоздай она чуть-чуть, он вытащит ноги из снежного ковра и удалится — спустится в ущелье, вознесется в небо...
— Осторожно, Сюзи, там обрыв!
Походили вокруг монастыря, и тут Сюзи с Сэмом увидели, а точнее, поначалу услышали ущелье. Звучал патараг, вечный патараг реки. Чудилось, немного погодя раздастся благородный грабар католикоса-монастыря... «Дай мир земле, а нации моей дай, Господи, любовь и единенье».
Медленно двинулся Варужан к краю обрыва, испытывая то гармонию, то разлад с собственными думами. Кто это заговорил — монастырь? «Тебе столько лет, сколько лет твоему народу. Каждому человеку столько лет, сколько его народу». Нет, это говорил дед, голос деда послышался.
Сюзи шла след в след за ним. Он протянул сестре руку:
— Осторожно, Сюзи, там пропасть.
Дошли до скалы. Сюзи взглянула вниз, в ней переплелись страх и восхищение. Какое чудо!
— Сэм, иди сюда!
Но Сэм остался у стены монастыря — стоял, поглаживал озябший хачкар.
— Сэм!
— Это опасно, Сюзи. Если бы на мне была другая обувь... Да и ты не слишком воодушевляйся...
— Как тебя жалко! — Сюзи от души махнула на брата рукой. Дверь монастыря была открыта, вошли внутрь, в ризнице горело
несколько свечей.
— Могу я тоже свечку зажечь? Я с собой привезла.
— Зажигай, раз хочется.
— Дай штуки две мне тоже,— попросил Сэм. Сюзи недовольно взглянула на него:
— Пожалуйста. Свечки зажигать не опасно...— И протянула брату три свечки. А потом повернулась к Варужану: — Как называется монастырь? Повтори, пожалуйста.
— Сагмосаванк.
— Как-как?
— Саг-мо-са-ванк.
И Сюзи вдруг как расхохочется. К ней присоединился и Сэм. Варужан с удивлением уставился на них — что смешного? И кроме того, этот безудержный смех показался ему неприличным среди тысячелетней тишины монастырских стен.
— Сюзи!.. Сэм!..
— Вай, вай, Арам, бессовестный мальчишка! Как он меня обманул! Я,как дурочка, поверила!
Сэм достал из кармана носовой платок, продолжая смеяться, вытер набежавшую слезу и стал рассказывать. В первый день, когда Сюзи перечисляла Араму, в каких она побывала странах, Арам спросил: «А в Сагмосаванке ты была?..»—«Где Сагмосаванк?» — спросила Сюзи. «Маленькое государство между Швейцарией и Австрией...» Вечером Сюзи разглядывала карту мира, чтобы найти эту страну,— ей было интересно, всю Европу она изъездила. А теперь выясняется... Вай, Арам, Арам...
Теперь настала очередь Варужана хохотать. Правильно, Арам! Так им и надо, этим всезнайкам-американцам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179