Класс «Б» — «безмозглые». Класс «Г»—«графья-отлич-ники». Ученики принялись острить, дразнить друг друга, сочинять анекдоты, нескольким ребятам (конечно же из «графьев-отличников») намяли бока. Потом по школе поползло шушуканье, что будто бы Тигран Великий (так ученики окрестили Тиграна Ваганяна) решил выпускникам классов «А» и «Б» не давать рекомендаций в вузы. Это уже было молнией, за которой неизбежно дожен был грянуть гром. Первыми восстали некоторые учителя классов «А» и «Б». Потом обида взыграла в родителях: кто дал право сортировать ребят? Это что — абрикосы, ботинки? И что теперь — их дети лишатся возможности учиться дальше? Тигран Ваганян, правда, приняв парламентеров от родителей, успокоил их заявлением, что школа подобных прав не имеет, но тут же добавил: а жаль, что не имеет...
— Как то есть жаль? — уцепился за промах Ваганяна влиятельный папаша ученицы из девятого «Б».— Значит, если бы такое право было вам дано, вы бы это сделали?
— Конечно,— сказал Ваганян.— Но повторяю: такого права у нас нет.
Ваганян попытался объяснить, что ничего страшного не произошло, более того, первые результаты оказались лучше ожидаемых: во всех трех классах уроки стали проходить интереснее и для учащихся, и для преподавателей. Это и в самом деле было так.
Но влиятельного папашу это не усмирило.
— Я деловой человек,— сказал он,— и люблю, чтобы все называлось своими именами. Какой совет вы дали бы моей дочери, если бы у вас такое право было?
— Каринэ Худавердян? — Ваганян задумался, но внутренний компромисс отказался сработать.— Дал бы совет учиться кройке и шитью, у нее очень хорошие руки. И еще посоветовал бы подыскать ей жениха.
— Что? — взвился влиятельный папаша.— Значит, моя дочка вашей дочери платья шить будет?..
— Такой же совет дал бы я и подружке вашей дочери Анне Мугне-цян. Кстати, отец этой Анны — мой двоюродный брат.
— А я не ваш двоюродный брат.
— Да, это верно,— холодно улыбнулся Ваганян.— Хотя и двоюродный брат сказал мне то же, что и вы. Так что можете быть с ним союзниками. А вообще-то, по мне, быть хорошей портнихой почетнее, чем плохой актрисой. Она больше пользы принесет и стране, и
вам.
— Не говорите от имени страны,— отрезал влиятельный папаша.—В войну...
— Вам тогда было лет пятнадцать... Тут осторожно вмешался завуч:
— А товарищ Ваганян все четыре года...
— Какое это имеет значение? — не дал ему договорить Ваганян.— И товарищ Худавердян, если бы ему позволил возраст, тоже...
Зашумели другие родители — одни робко, другие напористо. Только одна мать призналась:
— Дочка моя довольна. Да и мы тоже. Раз не хочет дальше учиться, пусть не учится.
Эта встреча еще больше накалила обстановку. Через несколько дней Ваганян был вызван в роно, потом в гороно. Его эксперимент сочли антипедагогичным, самовольным, привели высказывания различных великий мыслителей о том, что все рождаются примерно с однаковыми способностями и что нет плохих учеников, а есть плохие учителя. Ваганян парировал противоположными высказываниями и тоже из великих мыслителей...
Дома Ваганян делился только с Арамом и передал ему этот разговор. «Трудный сеанс шахматной игры,— сказал сын,— одновременно на двенадцати досках. Ты выдержишь?» — «Не знаю. Но по крайней мере две-три ничьих сделаю».
В роно давно уже устали от Тиграна Ваганяна. Показатели его школы были самыми низкими в городе. Прицепились к этому.
— А наши показатели просто-напросто реальные,— сказал Ваганян.
— Так что же — в других школах фальшивые?
— Я сказал, что в нашей школе они реальные, а другие школы я не проверял. Но есть вещи, которые уже давно невозможно проверить. Вы знаете это лучше меня. Мы губим школу.
— Это не частная школа, где вам было бы дозволено взвешивать способности детей.
— Жаль,— опять вырвалось у Тиграна Ваганяна.
И теперь уже против него ополчились преподаватели его же школы. «Мы работаем не хуже других,— заявили они,— а школа наша вечно в хвосте. Прямо стыдно сказать людям, где преподаешь. Собственному племяннику отметкой помочь не можешь...»
И дома покоя не было.Сперва на него набросился двоюродный брат Аргам по телефону — мол, что за дела такие, я надеялся, что ты моей дочке медаль дашь. Потом с женой своей в дом явился. Не пощадили даже бабушку Нунэ, которая так до конца и не поняла, чего это они требуют от бедного ее сыночка. Это был неравный бой, где нападающая сторона не стеснялась в выборе выражений. Муж с женой выволокли на белый свет тысячу и одну мелких обид, дрязг, сплетен и объявили, что ноги их больше в
этом доме не будет, а дочку свою они переведут в другую школу.Тяжелый это был день для Тиграна Ваганяна, унизительный. Всю ночь он глаз не сомкнул — шагал из угла в угол.
— Борьба твоя бесперспективна,— заключил Арам.— На всех шахматных досках положение твое безнадежное.
Потом Тиграна Ваганяна вызвал на беседу заместитель министра просвещения, его старый товарищ.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, ВСТАВНАЯ ИЗ ТЕТРАДИ ДЕДА ШИРАКА: СТРАНИЦЫ ДНЕВНИКА МУСТАФЫ НЕДИМА
«...И вскоре по всей Малой Азии не осталось ни одного армянина, который был бы спокоен за свою жизнь и имущество. Беи: Назф Сирури, Салахеттин и Араб Сами, главные лазутчики Нечип Мел-хама-паши и Гамида-паши,— ворочали большими делами. В это время советника министерства внешних дел Арутюна Татяна, искушенного в политике и непревзойденного в службе, обвиняют в том, что он является главой революционеров, и подобные измышления направляются в министерство юстиции. Султан Гамид, зная, что это писано с целью лишить Татяна состояния, не только не наказывает клеветников, но и подкидывает им время от времени подачки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179