С помощью этого зеркала я проникаю в мир духов,
куда нет доступа простым смертным. С его помощью я могу
провидеть будущее. Оно дает мне знание и силу, а знания и сила
- это и есть настоящая власть. Неужели вы думаете, что я
уступлю его кому бы то ни было? Золото и преходящие блага
земные - ничто по сравнению с моим зеркалом!
- Я понимаю,- сказал Мак.- Но я предлагаю вам нечто
такое, от чего вы просто не сможете отказаться.
- Нечто такое, от чего я не смогу отказаться? Посмотрим.
И Мак вытащил из кармана небольшой предмет, завернутый в
красный шелковый платок. Получив от Мефистофеля этот платок,
он даже не полюбопытствовал взглянуть на подарок,
приготовленный демоном для надменного доктора Д.
История молчит о том, что это было и как оно
подействовало на упрямого доктора. Достоверно известно лишь
одно: примерно через четверть часа Мак и Маргарита вышли из
дома доктора Д и направились в Саутворк. Волшебное зеркало Мак
держал под мышкой.

5
Тем временем народу на театральной площади все прибывало.
Хотя в зале могло разместиться немногим более трех сотен
зрителей, вокруг театра собралась толпа в несколько тысяч
человек. Многие пришли сюда издалека.
Любители театра окружили здание со всех сторон. Почти все
были одеты в теплые плащи - день выдался хмурый и прохладный.
В толпе мелькали роскошные плащи знатных вельмож и придворных,
окруженных слугами, - маркиза Солсбери, лорда Дюнкерка,
герцога Корнуэльского, королевского палача и лорда Фэйвершэма.
Одни явились на премьеру со своими женами, другие - с
любовницами, бойкими красотками, чьи пышные прически и платья
украшали поддельные бриллианты; третьи, совсем юные, как лорд
Дуврский, которому было всего лишь восемь лет от роду, пришли
со своими родителями или с воспитателями и верными дядьками,
приставленными к отпрыскам знатных семей. Семилетнего виконта
Делвиля, с самого рождения пораженного тяжелой, неизлечимой
болезнью, принесли в носилках личные телохранители; рядом с
носилками шел его врач.
Знатные господа свысока поглядывали на публику попроще -
толстых торговцев сукном с Мичин Роу, тощих аптекарей с Пэл
Мэл и Чипсайда, неуклюжих мясников и мелких лавочников с
Пикадилли. В толпе были и совсем простые люди: солдаты из
Нидерландов, находящиеся в отпуску, студенты и разные бродяги,
сами себе господа: эти, каким-то чудом раздобыв себе билет,
старались протолкаться ко входу. В толпе было даже несколько
священников - они пришли сюда не ради забавы: прослышав, что
новая пьеса сильно задевает религиозную мораль, святые отцы
решили воочию убедиться в этом, чтобы потом обрушить на автора
свой гнев в воскресной проповеди. Вся эта разнородная публика
вливалась в двери театра, за которыми могучий, бурлящий поток
разбивался на мелкие ручейки: люди проходили в фойе, покупали
апельсины и сласти у девушек-разносчиц, обходили здание
кругом, искали знакомых, устремляя свои взгляды на закрытые
ложи, болтали, смеялись, толкались и плевали на пол - словом,
занимались тем, чем обычно занимаются зрители в ожидании
спектакля.
"Театр Розы" был построен по классическому образцу:
овальное здание со множеством закрытых лож по бокам. Высокая
сцена сильно выдавалась вперед, в передние ряды партера. Пламя
настенных факелов трепетало от легкого сквозняка и
вздрагивало, когда в общем многоголосом шуме раздавалось чье-
нибудь громкое восклицание. То и дело слышалось: "Ну и ну!
Гарри!", "О, да это же Саффон!" или "Гляньте-ка - вон
Мелизанда и Каддлс!".
Плата за вход в тот день была довольно высока - три с
половиной пенса; слуги, стоявшие у дверей, получали медные
монеты с каждого, кто желал пройти внутрь. Бесплатно
пропускали лишь тех, кто предъявлял пригласительный билет от
самого графа Ноттингемского, покровителя театра. Но на сей раз
англичане не скупились - настроение у них было праздничное.
Люди шли развлечься, забыть пережитые горести и избавиться от
тревоги за завтрашний день. Будущее было слишком
неопределенным: если испанцы разобьют флот королевы
Елизаветы((67)), никакие деньги не спасут англичан: самый
знатный вельможа окажется не богаче последнего нищего. Поэтому
жители Лондона, надев самые нарядные камзолы и тонкие чулки,
пришли на премьеру - потолкаться среди знатных особ,
посмеяться и освистать неудачных актеров.
Под громкие звуки труб Эдвард Аллейн вышел на сцену.
Некто Уилл Шекспир, молодой, но уже начинающий лысеть,
несколько лет спустя вспоминал эти минуты: как примолкли
болтливые кавалеры, а их дамы перестали громко смеяться и
усиленно замахали веерами. В зале зажегся свет; тут же по
краям сцены вспыхнули светильники на высоких треножниках
(поскольку прожекторов еще не изобрели, сцена освещалась с
помощью магнезии, добавленной в керосин; зажигальщики свечей
поджигали эту смесь от искр огнива или с помощью трута).
Зрители уселись поудобнее в своих креслах, приготовившись
смотреть и слушать. Маленький оркестр заиграл вступление.
Пронзительно вскрикнули гобои, начиная _фаустовскую_ тему.
Действие происходило в городе Виттенберге, в прошлом
веке. Декорации выглядели достаточно натурально - для своего
времени, конечно: плотникам, в распоряжении которых были лишь
грубые доски, топор и молоток, было куда как далеко до
искусства театральных машинистов XVIII столетия, творивших
чудеса при помощи поворотного круга и сложнейших механизмов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142