Ох, и вкусна же эта сельдь в винном соусе!
- Мне больше понравился паштет,- задумчиво произнес
Ахиллес, тяжело поворачиваясь на бок и поглаживая себя по
раздувшемуся животу.- Паштет из печени - вот настоящее
искусство! Вряд ли они сумели придумать что-нибудь лучшее за
сколько-то там веков, прошедших с тех пор, как мы покинули
этот мир. В наш век печень просто жарили над очагом, добавляя
лук. И к тому же мы не знали, что такое соевый соус... Ну, как
тебе это понравилось, Одиссей?
- Бесподобно. После того, что мы ели во время осады
Трои... Кстати, мы вряд ли сможем вернуться туда сейчас.
- Да, вряд ли... А все-таки это была славная война.
Правда, Одиссей?
- Величайшая из тех, в которых я принимал участие,-
ответил Одиссей.- Лучшей уже не будет. Помнишь, как я одолел
Аякса?
- Я не могу этого помнить,- сказал Ахиллес,- я был убит
раньше. Вы боролись из-за моих доспехов.
- Да, причем я победил,- прибавил Одиссей с гордостью.
- Отличные были доспехи,- вздохнув, произнес Ахиллес.- И
оружие... С таким оружием каждый дурак победит... Я не имею в
виду тебя, Одиссей... В этих доспехах я сразил многих
знаменитых героев, и в их числе Кикна и Троила((52)). Но мой
самый выдающийся подвиг - это победа над Гектором((53)). Он
вошел во все книги рекордов.
- Я знаю,- заметил Одиссей.
- Я просто вспоминаю о днях своей славы,- сказал
Ахиллес.- А после этого меня поразила предательская стрела,
пущенная Парисом((54))... Черт возьми!.. О-ох,- протяжно
вздохнул он, стараясь устроиться поудобнее,- этот паштет...
Послушай, Одиссей, тела, в которых мы находимся сейчас...
- Ну?
- Как ты думаешь, хороши они или нет?
- Я полагаю, лучшие из тех, что нам могли предложить.
- Но у меня болит вот здесь,- Ахиллес показал на свой
живот.
- Ничего, пройдет. Небольшое растяжение мышц или, что
более вероятно, неумеренность в еде.
- Это не опасно?
- Нам сказали, что у нас будут здоровые, крепкие тела.
Право же, Ахиллес, ты тревожишься по пустякам. Неужели тебе
никогда раньше не случалось растянуть мышцы?
- Я что-то не помню, чтобы у меня когда-нибудь здесь
болело... Ах!.. И ноги тоже болят...
- Это потому, что мы немного пробежались. Ноги всегда
немного сбиваются, когда бегаешь. Даже когда просто ходишь - и
то...
- Неужели мы чувствовали то же самое, когда у нас еще
были наши _прежние_ тела? - спросил Ахиллес.
- Да, кажется, так оно и было. Ноги, впрочем, болели
гораздо меньше - ведь мы постоянно упражнялись в беге и
метании копья, а значит, были в гораздо лучшей форме. Мы
настолько хорошо владели своими телами, что просто не замечали
всех этих мелких неприятностей. Мы привыкали к ним, так же как
привыкали и к тем удовольствиям, которые доступны живым.
- Я знаю, что настоящий мужчина не должен жаловаться,-
сказал Ахиллес.- Но, хотя я довольно плотно поел, тем не менее
я сейчас не отказался бы от добавочной порции паштета. И
еще... нельзя ли где-нибудь поблизости раздобыть питье?
- Как я рад, что рядом с нами нет ни одного из этих
вездесущих летописцев! - воскликнул Одиссей.- Что бы он
сказал, если б услышал, как знаменитый Ахиллес жалуется на
голод и жажду!
- Ну и что же? Я испытывал те же самые чувства, когда был
жив,- возразил ему Ахиллес.
- Но на моей памяти ты никогда не жаловался на жажду и
голод. Ты был более чем умерен в еде и воздержан в питье.
Казалось, ты никогда не думал о таких низменных, земных вещах.
Всеми своими помыслами ты устремлялся к славе...
- Я и сейчас стремлюсь к ней! - воскликнул Ахиллес,
поднимаясь и морщась от боли.- Ой, как поясницу ломит!.. Ну,
ничего, не обращай внимания. Итак, в путь!
- Я готов,- ответил Одиссей,- но, видишь ли, дело в том,
что я не знаю, куда нам идти.
Ахиллес огляделся. Они лежали на мягкой траве на краю
прекрасной зеленой лужайки, окруженной густым лесом. Пока они
перекусывали и отдыхали после обильной трапезы, солнце успело
подняться высоко и теперь стояло почти в самом зените. Было
около полудня. Свежий ветерок чуть шевелил высокую траву,
нагретую солнцем; пахло цветами, и весело щебетали птицы.
Словом, это был один из тех прекрасных дней, которые надолго
запоминаются смертным. Нужно ли описывать, какое впечатление
произвела красота и свежесть майского луга на двух друзей,
вырвавшихся из мрачного подземного царства, где никогда не
светит солнце, не дует свежий ветер, не растут цветы и не поют
птицы?
Можно было еще долго лежать в траве, полной грудью
вдыхать эти чудесные запахи, слушать, как перекликаются иволги
в лесу, если бы не присутствие трех женщин, сидящих на траве
неподалеку от двух героев - эти особы облюбовали солнечную
лужайку для пикника. Что-то жуткое и неестественное было в их
фигурах. Все три были уже в летах, и их отнюдь не стройные
тела облекали классические белые туники. Взглянув на них,
Одиссей подумал, что где-то видел их раньше. После минутного
размышления он догадался, что перед ним сами Эвмениды((55)) -
адские существа античной эпохи, неумолимо карающие людей и
богов за измену и убийства. Встреча с ними не предвещала
ничего хорошего. Однако если уж самой судьбе было угодно
столкнуть вас с тремя сестрами лицом к лицу, надлежало
держаться скромно, но в то же время естественно, и
разговаривать вежливо, избегая излишней вычурности и
куртуазности, чтобы ничем не прогневить их.
- О! Это Эвмениды, мои старые знакомые!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142