— Решено. Я не подведу тебя, Карстен.
До глубокой ночи прощались мореходы. Много было выпито вина и двойного немецкого пива, много сказано хороших слов. Рано утром голландский парусник «Святая Тереза» поднял якорь и медленно стал спускаться вниз по реке.
За пять рублей серебром капитан «Святой Терезы» взялся доставить Карстена Роде, Степана Гурьева и Ганса Дитрихсена к острову Борнхольм и высадить на пристань в городе Рёне.
За «Святой Терезой» и тремя другими голландскими судами из Нарвы в море вышли английские суда с грузом леса и воска, два французских со льном и пенькой и одно испанское. Вместе не так страшно: капитаны боялись морских разбойников, хотя их государства не участвовали в войне, бушевавшей между датчанами и шведами.
Корабли благополучно миновали опасную зону, где патрулировали шведские корсары, и легли курсом на юго-запад. Ветры дули попутные — восточные и северо-восточные. Покачиваясь на пологой зыби, парусник «Святая Тереза» шел со скоростью семи миль в час, и через неделю перед глазами мореходов открылись берега Борнхольма.
Этот небольшой островок, длиной сорок, а шириной двадцать пять верст, с холмистой поверхностью и обрывистыми берегами, стоял на большой морской дороге и часто служил убежищем корсарских кораблей… Он был давним владением Дании. Однако король Фредерик I уступил его на пятьдесят лет городу Любеку в возмещение понесенных военных расходов. С 1525 года на острове находился наместник любекского городского совета, в обязанности которого входило управление островом, суд и сбор податей. Более десяти лет борнхольмским наместником состоял отставной капитан торгового флота Шведер Кеттинг. Борнхольмские жители не очень-то благоволили к немцам за многие злоупотребления и несправедливости.
Капитан «Святой Терезы» обогнул остров с юга и встал на якорь возле города Рёне, столицы острова. Весна здесь чувствовалась еще сильнее, чем в Нарве. Все зеленело. В садах буйно цвели фруктовые деревья.
К вечеру Карстен Роде был гостем в доме своего давнего приятеля Шведера Кеттинга. Закрывшись в кабинете, они долго разговаривали, попивая отличное любекское пиво. В морском сражении Кеттингу ядром оторвало правую ногу, и он ходил на деревяшке. Однако наместник был ловок и подвижен, превосходно ездил верхом, дрался на шпагах.
Три дня Карстен Роде, Степан Гурьев и Ганс Дитрихсен жили в богатом доме наместника, не показываясь в городке, словно ждали чего-то. Они нежились на мягких постелях, лакомились вкусными обедами и ужинами, приготовленными придворным поваром.
На четвертый день к наместнику явился капитан купеческого корабля, прибывшего утром из Данцига на рейд города Рёне. Корабль назывался «Веселая невеста» и поднимал на борт груза около восьмидесяти тонн.
Наместник Шведер Кеттинг пригласил капитана в кабинет, а в соседнюю комнату посадил Карстена Роде, и он стал невидимым участником заговора.
— Какой груз на вашем судне, господин капитан? — спросил наместник, ознакомясь с корабельными документами.
— Очищенная овечья шерсть, самого лучшего качества.
— Куда идет груз?
— Ревельскому купцу Иоганну Штоку.
— Сколько служителей на борту?
— Штурман, — загнул толстый палец капитан, — два купца, сопровождающие груз, боцман и его два помощника, старший повар. Плотник и двенадцать матросов… Значит, всего, всего…
— С вами вместе, господин капитан, двадцать один человек, — подытожил Кеттинг. — Есть ли на борту пушки?
— Только две, господин наместник, очень небольшие, ядро весит всего пять фунтов. Боцман одновременно выполняет обязанности пушечного мастера… Настали тяжелые времена, море кишит разбойниками. Свой убивает своего. Приходится защищаться, — словно оправдываясь, говорил капитан. — Даже польский король Сигизмунд вооружил больше десятка кораблей пушками и дал им каперские свидетельства, на них плавает всякий сброд… люди без чести, без совести. Представьте себе, господин наместник, король Сигизмунд приказал городу Данцигу принимать этих разбойников как гостей, разрешил им продавать в городе награбленное… Мы возражали, просили. Король не внял нашим просьбам. И тогда данцигский совет решил действовать… Прибрежная крепость при входном маяке открыла огонь по разбойничьим кораблям, когда они, несмотря на предупреждения, решили приблизиться. Разбойникам все же удалось прорваться, и они вошли в реку. И тогда, вы слушайте, господин наместник, данцигский совет обвинил в разбое одиннадцать каперских капитанов. На суде они были приговорены к смерти и повешены.
— Ого, — произнес наместник, — это смелый шаг! И что же тогда сделал польский король?
— Неприятностей было много. Ведь на кораблях был королевский флаг с гербом Ягеллонов — в руке поднятый меч. Король снова приказал нам открыть порт для своих разбойников. Советников вызвали на сейм в Люблин. Бургомистр Георг Клеефельд выступил там с большой речью, он превосходно отстаивал права города. Но ничего не помогло, — грустно закончил капитан, — на сейме многие польские дворяне требовали примерно наказать город. Они даже требовали ареста наших советников и бургомистра. Король лишил многих привилегий город Данциг, готовился новый устав. От нового устава мы откупились золотом — королю понадобились деньги на войну с русскими. А корсаров приходится терпеть.
— Я не понимаю одного, — разглаживая бороду, спросил наместник, — почему городские власти так рьяно отбивались от корсаров? Собственно говоря, при известном… при уменье вести дела вы получили бы значительные доходы от их промысла, по существу ничем не рискуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144