Спасаясь от гибели, матросы бросались в море и плавали, ухватившись за деревянные обломки.
Очень хорошо показали себя построенные в селе Наровском корабли «Варяжское море» и «Царица Анастасия». Русские мастера, посланные из Москвы царем Иваном, отлили пушки, стрелявшие дальше, чем другие. А русские пушкари, приноровившись, били из них без промаха. Особенно отличились пушкари на «Царице Анастасии» и среди них отец Феодор. У них меньше, чем у других, уходило времени на зарядку. Один залп они дали из спаренных пушек, стрелявших двумя ядрами, скованными между собой железной цепью. Такое приспособление быстро приводило в негодность паруса и снасти вражеских кораблей. Все пушки тоже заряжались с дула, но русские мастера научились отливать прочные стволы вместе с камерой и глухим дном и стали делать порох в зернах вместо неудобной мякоти, прилипавшей на стенки в пушечном канале.
На четвертом часу боя только три корабля королевского флота из семнадцати оставались на плаву и продолжали бой, остальные или сгорели, или были затоплены. Оставшиеся корабли представляли жалкое зрелище.
Вскоре затонул еще один корабль русских корсаров «Нептун», а всего царский капитан потерял в бою два корабля.
Неожиданно усилившийся ветер, поднявший изрядную зыбь, прекратил сражение. Спущенные по приказанию Карстена Роде лодки подобрали плавающих в море моряков и перевезли на свои корабли.
После победы Карстен Роде не стал задерживаться на месте сражения. Прихватив один вражеский корабль, вода в трюмах которого поддавалась откачке, он направился к острову Борнхольм.
— Чем гуще туман, чем хуже погода, тем лучше для нас, — говорил он, радостно потирая руки.
Четыре корабля, и в том числе «Золотую овцу», он поставил в своей любимой бухте на восточном берегу острова, а остальные, которым там не хватало места, спрятались от штормового ветра и крупной зыби под юго-западным берегом.
Сильный ветер бушевал вот уже скоро неделю, и даже в укромную бухточку доходили отголоски волнения. В капитанской каюте тепло. Карстен Роде сидел у растопленного камелька и с наслаждением пил пиво из огромной глиняной кружки. Ноги его в войлочных туфлях покоились на шкуре бурого медведя.
Степан Гурьев сидел напротив и тоже пил пиво. Сегодня он последний день на корабле. Завтра Степан повезет грамоту царю Ивану — отчет наказного капитана и маленькую записку к герцогу Магнусу. В Рёне он едет верхом. Оттуда на попутном судне надеется попасть в Аренсбург на острове Эзеле. А уж из Аренсбурга нетрудно добраться к границам Московского царства.
— После победы над семнадцатью кораблями короля Сигизмунда я могу с полным правом называться адмиралом, — прихлебывая пиво, говорил Карстен Роде.
— Да, господин адмирал, это так.
— Если тебе удастся встретиться с его царским величеством, ты ему расскажи об этом. Я хочу, чтобы сам царь назвал меня адмиралом. Сейчас я в чине дородного капитана, но заслужил большего. Всякий другой правитель, не задумываясь, назвал бы меня адмиралом. Теперь с моими кораблями мне в Восточном море страшны только одни шведы. Но если бы я получил десяток таких кораблей, как «Царица Анастасия», с русскими матросами и пушками, я не побоялся бы и шведов. Я вызвал бы на бой самого адмирала Гона.
— Я верю вам, господин адмирал.
Район действий Каперской флотилии Карстена Роде.
— Я написал его величеству всю правду. Если он хочет свободу морскому пути, ему необходим флот, такой, как, скажем, у Дании или Швеции. А иметь флот без хорошей гавани невозможно. Нарва в счет не идет. Вход в реку очень мелок и ненадежен, надо ждать благоприятного ветра. Царь должен завоевать хорошую гавань. Ты понимаешь, в закрытой гавани, защищенной пушками, я спокойно могу укрыться от шторма и от превосходящих сил врага. Могу пополнить свои запасы продовольствием, порохом и ядрами, поставить новые пушки, починить корабли. Я могу сделать все, что требуется флоту… Конечно, обладать хорошей гаванью — это еще не все, — продолжал Карстен Роде. — Возьмем корсаров короля Сигизмунда: они обладают превосходной гаванью — Данцигом. Но король не может заставить данцигских горожан помогать себе… О-о, если бы Ревель принадлежал его величеству, я, адмирал Карстен Роде, утверждаю, что через десять лет он обладал бы самым сильным в Европе флотом! Я знаю теперь, — датчанин встал от возбуждения и стукнул себя кулаком в грудь, — русских людей, знаю русские пушки, знаю русских матросов и умение ваших людей строить корабли. Пусть он мне даст гавань Ревель, я покажу, как надо воевать на море…
Карстен Роде сел и снова отхлебнул пива.
— Вот, скажем, ты, Степан. Ты отличный штурман. Знаешь, как пользоваться астролябиейnote 70, знаешь компас и карту. И все это ты постиг за короткий срок.
— Многое я получил от вас, господин адмирал.
— Я знаю, некоторые люди родятся моряками, других ничему не научишь, хоть разбейся в лепешку. Не всякого научишь малевать или вырезать деревянные статуи. Я пью пиво за здоровье русских моряков! А тебе, Степан, я хочу сказать еще одну вещь: пушки нужны не только для завязки боя, как думают некоторые, а дальше, дескать, судьбу сражения должен решать абордаж. Нет, по-моему, если многочисленных солдат, необходимых для абордажа, и продовольствие, которое они сжирают во время плавания, заменить хорошими пушками, ядра сделают дело самым лучшим образом.
В этот вечер Карстен Роде долго разговаривал со Степаном Гурьевым о морских делах, словно чувствуя, что они никогда не увидятся.
Адмирал хотел как можно больше передать своему любимому ученику из того, что он знал сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144