И будет вас обоих царь-батюшка любить.
— Не хочу замуж. Я с мамкой проживу, — надула губки девочка.
— Весь-то век с мамкой не проживешь, — усмехнулся Малюта.
Говоря с дочерью, он не думал не гадал, что его Машенька, выйдя за Бориса Годунова, станет русской царицей… Другие дочери пристроились совсем неплохо: Анна вышла замуж за двоюродного брата царя Ивана, князя Ивана Михайловича Глинского, а Евдокия — за князя Дмитрия Ивановича Шуйского, брата будущего царя Василия Шуйского. Малюта Скуратов отлично разбирался в сложных дворцовых делах и замужеством дочерей обеспечил себе беспроигрышное положение.
Хлопнула дверь, раздались голоса. Малюта вышел навстречу гостям.
Опричники, не торопясь, расселись за столом. Их было четверо: Алексей Данилович Басманов, первый боярин опричной думы, князь Афанасий Иванович Вяземский, царский оружничий, князь Никита Романович Одоевский, воевода, и боярин Иван Яковлевич Чеботов.
Все они считались сильными людьми в опричнине, ближайшими царскими советниками.
Вельможи решили собраться у Малюты Скуратова потому, что от его глаз и ушей все равно трудно уберечься. Его люди подслушивали и подглядывали везде.
Дважды выпили за здоровье царя Ивана, поговорили о его болезнях. Вспомнили боярина Федорова, помянув его недобрым словом. Алексей Басманов, худой жилистый старик с жиденькой белой бородкой, вытерев рот полотенцем, сказал:
— Перестань царя пугать, Григорий Лукьяныч.
— Царя пугать? — сделал удивленное лицо Малюта. — Да ты в своем уме?
— В своем. Новгородских скоморохов помнишь?
— Каких скоморохов?
— Если запамятовал, напомню. Ты приказывал скомороху Кирилке сказывать царю и великому государю про царицу Соломонию и сына ее Георгияnote 52.
Малюта Скуратов кинул быстрый взгляд на Басманова, посмотрел на других опричников, схватился за нож, торчавший из-за пояса.
— Лжешь, замолкни.
— Это ты лжешь, — усмехнулся Басманов. — Угроз твоих не боюсь. Пусть братья, — он кивнул на опричников, — скажут, кто прав.
— Ведомо тебе, Ггигогий Лукьяныч, нет ведь цагского бгата Геоггия, выдумки одни, — примирительно сказал Афанасий Вяземский. — А люди твои в Новом гогоде и иных гогодах пго то слух пущают. Дгугие твои тех людей имают, куют в железа и к тебе в застенок волокут, а пытошные сказки ты цагю носишь. Выходит, пугаешь цагя. А он и так свегх мегы боягскими изменами напуган.
— Я так понимаю, — поддержал всегда хмурый боярин Чеботов, — за царя Ивана надоть держаться. Без него нам жизни нет. Сам ведь сказывал.
У боярина Чеботова бледное вспухшее лицо, будто искусанное пчелами.
— И я тако же мыслю, — посмотрев в глаза Малюте, сказал Никита Одоевский.
Малюта Скуратов задумался. Его, как и всех вельможных опричников, беспокоила накаленная обстановка в государстве. Он знал о желании царя Ивана отъехать в Англию из-за страха перед боярским мятежом. Но у Малюты была своя, особая линия. Он хотел быть единственным советником царя, единственным человеком, которому царь доверял бы свою жизнь.
— Для вас же, братья, стараюсь, — после затянувшегося молчания произнес Малюта. — Если царь бояться не будет, не для чего ему нас, верных слуг, возле себя держать.
— А князя Володимира надо кончить, — опять строго сказал Алексей Басманов, — доведись ему на престол сесть, он нас всех на колья посадит. Не он, так бояре земские. И князя Володимира и старуху Старицкую, как собак поганых, в реку…
— Думаете, вы умнее Малюты Скуратова и я не вижу, откуда и что идет? — взорвался вдруг думный дворянин. — Однако великий государь своему братцу больше веры дает, чем нам, верным слугам.
— Не слова нужны царю, а дело. Человека надо сыскать, которому будто Володимир Андреевич отравное зелье дал, извести брата своего царя и великого князя. А как сыскать, нам учить тебя, Григорий Лукьяныч, не приходится.
— Ладно, спорить не время, — согласился Малюта Скуратов, по привычке пригладив бороду, — на то мы верные царские слуги, чтобы царя сберегать, а его врагов рубить без жалости и отдыха.
— Понял наконец, — ухмыльнулся Иван Чеботов, — а то ломается, словно красная девица.
— И еще задача, братья, — опять вмешался Алексей Басманов, — дело важное.
— «Важное»! — пробурчал Малюта. — Сколь у тебя дел важных?..
— Мария Темрюковна, царица, больна. Жить ей осталось немного. Значит, царю другая жена понадобится. А нам, опричнине, не все равно, кто царицей будет. Так я говорю?
Вельможные собеседники согласно наклонили головы.
— Ну вот. Катерину Ягеллонку царю теперь не взять, она свейской королевой стала. Значит, великий государь природную русскую будет искать. А кто у нее в родне окажется, может, и враги наши! Станут царице в уши дуть, а она царю печалиться. И кто знает, куда дело пойдет. Ночная кукушка, говорят, дневную завсегда перекукует. Глядишь, и опричнине конец. Отдадут нас, грешных, на суд земщине… Надо найти ему такую жену, чтобы красива была, и опричнину любила, и чтобы родня ее тоже нас любила.
— Марию Темрюковну братец научил, — вмешался Иван Чеботов, — так она каждую ночь царю плакалась: «Боюсь-де я, нас могут вороги жизни лишить! Нужны-де нам верные люди для бережения». Царь и приблизил нас, опричников, к себе. А новая жена может супротив наговорить.
— Как ты мыслишь, Алексей Данилович, с какой стороны к этому делу подойти? — спросил Малюта Скуратов.
— Пусть царь объявит смотрины. А мы со всей Русской земли ему красавиц пригоним. И по сердцу поможем выбрать, знаем, какие ему нравятся.
Скуратов засмеялся, щуря узкие глаза.
— А твое дело, Григорий Лукьяныч, лекарей да повивальных бабок научить, какая невеста пригодна для царской радости, а какая нет и по каким статьям ущерб имеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144