Меня бросило в жар, хотя было прохладно.– Господи, Элиот, чего ты от меня добиваешься? Неужели ты, чертов бойскаут, ждешь, что я скажу правду, потому только, что это правда? Ты в Чикаго уже достаточно долго, чтобы перестать быть таким наивным.С моей стороны так говорить было мерзко – при такой работе, как у Элиота, не требовалось много времени, чтобы лишиться малейших иллюзий.Он печально улыбнулся и сказал:– Мне не нравится, что ты в суде будешь лжесвидетельствовать.Он не добавил «снова», но это было в его глазах, в который уже раз попрекая меня делом Лингла. Явился правдолюбец на мою голову!Я кивнул ему, показав, что намек понял; захлопнув дверцу, он уехал.Чуть перевалило за одиннадцать, и я решил сходить в заведение на углу – съесть ланч пораньше. Я взял свой обычный сэндвич, но, несмотря на голод, едва его осилил. Элиот меня расстроил – хотел я в этом себе признаться или нет. Потерянно прихлебывая имбирный эль, я вдруг увидел появившегося Барни – он сиял, будто его только что избрали в конгресс.– Там кое-кто хочет с тобой повидаться, – сказал он, наклоняясь над столом, и указал мне пальцем на дверь, из которой только что вышел.– Хорошенькая?– Нейт, это не женщина.– Тогда мне неинтересно.– Нейт, это знаменитость.– Барни, ты вот тоже знаменит, и то мне неинтересно.– Похоже, у тебя плохое настроение.– Тут ты прав, извини. Лучше буду с тобой поласковее, а то еще назначишь мне арендную плату. С кем ты хочешь, чтобы я увиделся? Еще какой-нибудь чертов драчун?Он снова глупо заухмылялся:– Увидишь. Пойдем.Я прикончил эль и пошел следом за ним в бар. Помещение было полупустым. Немногочисленные посетители, свернув шеи, глазели на дальнюю угловую кабинку у закрытых с улицы окон. Мы подошли именно к этой кабинке.На секунду, но только на секунду, я подумал, что это Фрэнк Нитти. Те же зачесанные назад черные с сединой блестящие волосы, такой же красивый, нахальный взгляд черных глаз... Но у этого парня отсутствовало нечто, присущее только Нитти. К тому же он был моложе – от тридцати пяти до сорока лет. Как и Нитти, он был ухоженный, модно и со вкусом одет в темно-серый в тонкую полоску костюм с широченными лацканами и черную рубашку с белым галстуком. И так же, как Нитти, был не крупным мужчиной: если бы он встал, то был бы не больше пяти футов шести дюймов. Этот парень был красивой копией Фрэнка Нитти, как бы с примесью Валентино.Мы с Барни встали у кабинки, и мужчина улыбнулся нам немного отстраненно, пока Барни нас знакомил.– Джордж, – сказал он, – это мой друг детства, Нейт Геллер. Нейт, это Джордж Рэфт.Мы уселись в кабинке напротив Рэфта, и я, улыбнувшись актеру, сказал:– Извините, что не сразу узнал вас.Рэфт едва заметно пожал плечами и усмехнулся.– Может быть, если бы я гремел цепями...Я кивнул.– Эту картину я видел. Страшновато.Мы говорили о фильме «Лицо со шрамом», самом популярном в прошлом году, сделавшем Рэфта звездой. Он вызвал много полемики в Чикаго, цензурный комитет бился в истерике по поводу изображения города (хотя именно Чикаго был родным городом Бэна Хехта, написавшего сценарий).– Я слышал хорошие отзывы об этом фильме, – сказал Рэфт. – Но сам не видел. Барни объяснил:– Джордж никогда не смотрит фильмы, в которых снимается.– А почему? – спросил я Рэфта.– Кому это нужно? – спросил он. – Боюсь, я там ужасно выгляжу. Только детей пугать...Не похоже было, чтобы он притворялся. Я вдруг понял, что его отстраненность была не позой крутого парня, а неким видом застенчивости.– В нашем городе у Джорджа несколько персональных выступлений, – сообщил Барни. – Как называется новый фильм?– "Таинственный человек", – ответил Рэфт.– О-о? – протянул я. – И где вы выступаете?– В Ориенталь-Театре, – пояснил Рэфт. – Я выхожу, беседую с публикой, играет оркестр, и я немного танцую. Вы видели «Вечер за вечером»?– К сожалению, нет, – ответил я.– Довольно неплохой фильм. Не какое-нибудь гангстерское дерьмо. Пришлось даже немного потанцевать.– В нем играла Мэй Уэст, – сказал Барни мечтательно.– Ну да, – сказал Рэфт, слегка улыбнувшись, – она украла все, кроме камеры.– Как же получилось, что вы познакомились друг с другом? – спросил я Барни, кивнув на Рэфта.– Джордж – большой поклонник боев, – пояснил Барни. – И сам был боксером, верно, Джордж?Рэфт засмеялся:– Семнадцать боев – десять нокаутов.– Рекорд хороший, – согласился я.– Но не тогда, когда нокауты достаются тебе, – заметил Рэфт.– Но несколько боев ты все же выиграл, – сказал Барни.– Три, – уточнил, подняв три пальца, Рэфт. Подошел Бадди Голд принять у меня заказ. Я попросил пива. Ни Барни, ни Рэфт ничего не взяли. Я знал, почему не пьет Барни: у него предстоял бой с Джонни Дато в конце месяца в Питтсбурге.– Хочешь что-нибудь, Джордж? – спросил я.– Не пью, – ответил Рэфт. – Принеси мне кофе, ладно, Бадди?– Ну конечно, мистер Рэфт.Рэфт посмотрел в мою сторону и сказал:– Я пристально слежу за карьерой Барни. Он своими победами уже принес мне много денег. Должен заметить, что о боксе я больше узнал не тогда, когда выступал на ринге, а потом. Был какое-то время менеджером боев, открыл Макси Розенблюма.Что-то слабо зазвучало в моей памяти – как дальний гонг об окончании матча в ушах боксера, распростертого на ринге и воспринимающего его как спасение.– Вы случайно не в паре с Примо Карнерой работали? – спросил я.Казалось, Рэфт при этих словах вздрогнул. Краем глаза я увидел, что ухмылка Барни исчезла. Я приоткрыл ту дверь, в которую лучше было не заглядывать, и оскорбил гостя Барни. Я поспешил исправить положение и улыбнулся.– Не совсем, – сказал Рэфт. – У моего друга было с ним дело.– Имеете в виду Оуни Мэддена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114