Потом прошел в угол комнаты, где была брошена старая бархатная куртка, надел ее и оставил меня наедине с картинами.Довольно скоро вошла Мэри Энн с двумя чашками. Она всучила мне их и прошла через комнату дальше в темноту через дверной проем без двери. Я растерянно стоял, балансируя с чашками чая, пока, наконец, не поставил их на верх комодика и, стоя, не отхлебнул из своей чашки.Мэри Энн вернулась в волочащемся по полу черном кимоно с красными и белыми цветами, перевязанном на талии черным кушаком. При ходьбе полы кимоно распахивались, открывая взору ослепительную белизну ног. Положив руки на бедра, она спросила:– Как вам понравился Алонсо?– Намного больше, чем его картины, – ответил я. Она с трудом удержалась от улыбки, а потом сказала:– А я считаю, что они хорошие.– В самом деле?Тут она не сдержала смех.– Ну, не совсем так. Пойдемте.Я пошел за ней через дверной проем, который, когда она зажгла наверху свет, превратился в маленький холл с ванной по правую руку и входом в другую комнату впереди, куда она меня и провела.Это была комната поменьше первой, но достаточно большая для кровати с балдахином. Стены были задрапированы голубыми батиками, потолок тоже. На фоне темно-голубых стен выделялись два столика – ночной и туалетный с круглым зеркалом. На ночном столике стояла маленькая цилиндрическая лампа в стиле арт-деко, и это было единственное освещение в комнате. А единственное окно было выкрашено снаружи чернотой ночи.– Вы и Алонсо не делите... – Я поискал вежливое слово.– Спальню? – улыбнулась она. – Нет. Почему мы должны ее делить?Я пожал плечами.– Вы живете вместе.– Снимаем мы вместе, – кивнула она. – Но на этом все и кончается.Я опустился на край кровати и тут же быстро вскочил, но она потянула меня за руку, приказывая снова сесть, и сама села рядом, усмехаясь.– Бедный мальчик, – сказала она. – Вы в замешательстве...– Всего-навсего никак не разберусь с Тауер Тауном, так я думаю.– Алонсо любит парней.– Хотите сказать, что он голубой.– Ну да.– О! И вы просто платите пополам за квартиру, и все?– Совершенно верно. Эта милая большая квартира – студия. И мы объединились, чтобы ее оплачивать...– А почему с Алонсо?– Мы – друзья. Он и актер, и художник. Мы вместе играли в «Дерзких играх». Знаете... такая маленькая театральная труппа.– А-а...– Еще чая хотите?– Нет. Нет, благодарю.Она взяла у меня чашку и вышла, волоча подол и еще больше сверкая белой кожей.Я оглядел комнату. В изголовье под пологом висела бледная электрическая луна с человеческим лицом. Она была выключена.Мэри Энн вернулась в комнату, села рядом.– А вы тоже это зелье курите? – спросил я, указав жестом на другую комнату.– Марихуану? Нет. Я даже не пью. Я выросла в порядочном доме; мы такого рода вещей и близко не видали, и я никогда этим не интересовалась, только один раз попробовала.– Но вы позволяете ему этим заниматься?– Алонсо не пьет.– Я имею в виду – курить марихуану.– Да, я не возражаю. Алонсо не наркоман, как вы думаете. Он курит изредка, для расслабления. Когда рисует или перед тем, как идет... в общем, поискать себе «подружку».– И он... приводит приятелей сюда?– Иногда. Но обязательно говорит мне, если собирается привести. Я могу оставаться в своей комнате и учить тексты, если я задействована в пьесе, или просто-напросто читать, или спать.– И вас не беспокоит то, что делается за стеной?– С какой стати?У меня не было ответа на этот вопрос.– Живи своей собственной жизнью – вот девиз, принятый здесь, – объяснила она. – Живи, а не только существуй.– Сейчас многие люди и простое существование находят достаточно трудным. Она молчала.– Приятно было побывать в вашей спальне, – продолжал я. – Вы красивая девушка, и это кимоно красивое, и чай вы приготовили вкусный. Но я по-прежнему не собираюсь больше разыскивать вашего брата.Я ожидал, что при этих словах она на меня набросится с кулаками, но этого не случилось.– Я понимаю, – сказала она довольно холодно.– Тогда зачем вы меня сюда привели?Она наконец немного рассердилась, но только чуть-чуть.– Не подкупить вас, если вы так думаете. В городе масса других детективов...– Это правда, и некоторые более крупные агентства могут искать вашего брата по всей стране, если вы дадите для этого «бабки».– Я психологически связана с братом.– Что?– Мой психиатр говорит, что большинство проблем у меня связано с тем, что я из близнецов. Я чувствую свое несовершенство из-за того, что потеряла брата.– Вы ходите к психиатру?– Да.– И он говорит, что вы чувствуете свое несовершенство из-за того, что вам недостает брата?– Нет. Это я так сказала. Он же говорит, что большинство моих проблем связано с тем, что я из близнецов.– Каких проблем?Она пожала плечами.– Он не сказал.– А почему вы к нему ходите?– Алонсо посоветовал.– Почему?– Он думает, что я стану лучше как актриса, если вступлю в контакт со своим примитивным подсознанием.– Это теория Алонсо, не психиатра?– Да.– И сколько стоит психиатр?– Немало.– И все-таки, сколько?– Пять долларов в час.Я как на угли сел: пять долларов за час! Я для нее снизил срою ставку с двенадцати долларов в день до десяти – ради нее, потому что мне было жалко страдающую молодую актрису, пытающуюся устроиться в большом городе, – и за пять дней прочесал все Гувервилли и эту проклятую Северную Кларк-стрит с ее ночлежками, а она платит пять долларов за час какому-то шарлатану с Мичиган-авеню!Она сказала:– А почему вы так разъярились из-за этого?– Из-за чего?– Что я хожу к психиатру. Почему вы из-за этого так вышли из себя?– Только потому, что на ночь глядя насмотрелся на тьму-тьмущую небритых лиц, вот и все.– Не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114