давай, старина, подумаем, посчитаем и прикинем, как будем жить
дальше. Нет больше Кольяныча, не к кому будет приехать в душевной потерян
ности и сердечном смятении и спросить:
Ч Ты на фронте убивал людей?
А зрячий его глаз был прищурен, ярко Ч синий стеклянный протез смотрел с
лепо на меня в упор, и голосом сиплым, тихим сказал он:
Ч Да… Эти люди пришли, чтобы уничтожить здесь все, что дорого моему сердц
у. Я видел, что они вытворяли… Когда мне оторвало руку, уже в госпитале, в бр
еду, в горячке мне снился все время невыносимый сон Ч огромная серая кры
са, крыса Ч носорог, отгрызает мне руку… И навсегда осталось впечатлени
е, что все злобное насилие мира, его прожорливая алчность Ч это гигантск
ая крыса, которую нельзя убедить, умолить… Ее можно только убить…
Я был тогда в тоскливом оцепенении и душевной разрухе, потому, что стоило
мне смежить веки, как я видел косые столбы света между стропилами чердак
а, мелькающую в них фигуру Саидова, размытую синими тенями, и силуэт его ка
ждые несколько секунд вспухал багровым просверком выстрела, и когда пул
я попадала в кирпичи, раздавался визгливый скрежещущий треск, и на лицо с
ыпалась мелкая красная пыль, а жестяная кровля бухала покорно и утробно,
как пустое корыто. У меня оставалось всего два патрона, потому, что осталь
ные я глупо потратил на предупредительные выстрелы вверх, хотя было ясно
, что бандит и насильник Саидов, силач и каратист, не бросит пистолет и не п
однимет покорно руки. И в это время пришло какое-то странное спокойствие,
похожее на оцепенение, Ч я очень отчетливо, как будто вне своего сознани
я, вдруг понял, что, если я промахнусь, Саидов обязательно убьет меня и сно
ва уйдет Ч возможно, на годы. В последний раз, когда его этапировали в нар
учниках из Ростова, Саидов на вокзале, дождавшись проходящего товарняка
, вдруг, а невероятном прыжке сбил ногами конвоиров и со скованными рукам
и прыгнул на площадку несущегося мимо пульмана Ч и ушел. Огромная жажда
жизни гигантской злой крысы.
Затаился я за дымоходом, опер кисть правой руки с пистолетом на сгиб лево
й и замер, дожидаясь следующей перебежки Саидова. потому, что знал: он побе
жит первым, у него нет времени ждать, пока ко мне подойдут на подмогу. И пут
ь у него был только один Ч к слуховому окну, последнему у глухой стены бра
ндмауэра.
И, прислушиваясь к стесненному дыханию Саидова, притаившегося от меня в
пяти метрах, я с режущей остротой понял, что такое уже было в моей жизни, чт
о происходящее сейчас на пятом этаже окраинного старого дома уже случил
ось со мной когда-то, что происходит ужасная реконструкция бушевавших в
детстве игр, где мы носились по чердакам с деревянными автоматами и убив
али друг друга пронзительными криками «пах-пах», «таЧ тат-та», а сейчас
жизнь и моя служба, мой долг и ответственность перед людьми, ничего не вед
ающими об этом, вдруг вернули меня в детское воспоминание, но впереди за к
аменным простенком не мой сосед, мальчишка Ч одноклассник, а убийца, зве
рь, истязатель, и он не станет мне кричать «тах-тах», и я навсегда убежал из
прошлого, и не человек я сейчас, а только приклад к своему черному тяжелом
у пистолету системы «Макаров».
И все, вложенное в меня долгими годами Кольянычем, все наши нескончаемые
беседы бесследно истаяли Ч я забыл всё, и, кроме страстного стремления п
опасть в зверюгу в момент его броска, я ничего больше не чувствовал. Откуд
а-то с закраин памяти пришло жуткое воспоминание Ч грязная маленькая к
омнатушка, забрызганная почти до потолка кровью, съежившийся маленький
труп в углу, отпечатки ладоней Саидова на стене Ч черноЧ красные жирны
е кляксы на блеклой клеевой покраске Фотоснимки сброшенной с поезда жен
щины. Трясущиеся, словно контуженные недавним страхом свидетели нападе
ния на сберкассу в Дегунине.
Саидов зашевелился, зашебуршал в своем укрытии, и я понял, что йогская спо
собность останавливать дыхание Ч это не выдумка. Я не дышал, я ждал, потом
у, что сообразил: он подманивает меня, не станет он шуметь перед броском, н
о в косом луче солнечного света, пронизанном дымящейся пылью, мелькнула
тень, быстро удаляющаяся в сторону окна. Слишком быстро.
Я чуть подался вперед, но вовремя остановился Ч тень с хрустом рухнула н
а шлак. В полумраке я успел разглядеть, что это большая бельевая корзина, к
оторую кинул перед собой Саидов в расчете на мой немедленный рывок, и тог
да бы он снял меня влет. И почти сразу же с пронзительным визгом, воем, звер
иным ревом он выскочил из-за поперечной балки и рванулся на прорыв Ч на м
еня, через меня, по мне Ч к слуховому окну, к своей крысиной свободе.
Чуть взмокший от напряжения указательный палец, живший от меня совершен
но отдельно, будто он принадлежал кому-то другому Ч настолько я не чувст
вовал его, Ч вдруг сам по себе стал плавно сгибаться, сминая упружистое с
опротивление спускового крючка, и выстрела я не услышал и в первый миг не
понял, почему подпрыгнул вверх Саидов, будто его ударили с размаху доско
й в грудь. Только в кино я видел до этого, как падают убитые. Там это все прои
сходило долго, картинно, умирающий еще делал несколько шагов и успевал с
казать, что-то значительное, а Саидов умер мгновенно. Из своего странного
прыжка он резко завалился головой назад и тяжело рухнул на шлак. Его пист
олет отлетел далеко в сторону, но я не сразу решился подойти к нему Ч не в
ерил, что этот неуловимый бандюга мертв. Оседали клубы пыли, где-то внизу
засигналила милицейская сирена, а здесь все было тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51