Ч Вы намекаете на мою заинтересованность? Ч спросила Вихоть.
Ч Я не намекаю, я прямо говорю о том, что вашей приятельнице Клавдии Серг
еевне Салтыковой было бы лучше всего, если б Коростылев отсутствовал на
этом педсовете…
Ч Я отказываюсь с вами разговаривать, Ч почти закричала Вихоть. Ч Это
наглость.
Ч Нет, Ч спокойно ответил я Ч Это не наглость. Это факт. И очень прошу ва
с не воздыматься так грозно над столом, не выкатывать на меня глаза и не ло
мать мебель кулаками. Я ведь не выбегу отсюда в слезах, как давеча молоден
ькая учительница.
Ч Я буду на вас жаловаться вашему руководству, Ч сказала она.
Ч И это я уже слышал, но когда вы будете жаловаться моему руководству, не
забудьте указать в жалобе, что с телефонного аппарата в соседней комнате
дважды, четырнадцатого и девятнадцатого мая, говорили по междугородке с
городом Урюпино, откуда впоследствии послали телеграмму Коростылеву о
смерти его семьи.
Вихоть тяжело осела на стуле. Ее грозная решимость иссякала на глазах. Он
а медленно угасала, будто из нее реостатом выводили ток жизни.
Я сказал ей:
Ч Екатерина Сергеевна, пока не расставлены все точки над «i», я прошу вас
подумать и сообщить мне все, что вы знаете об этой истории. Лично я не верю,
что вы непосредственно участвовали в организации этой телеграммы, но вы
знаете, как, при каких обстоятельствах она возникла. Пока не поздно, прошу
вас рассказать мне все…
Ч Я не желаю с вами разговаривать, Ч закричала она, выскочила из-за стол
а и своей тяжелой ломовой рысью выбежала из кабинета.
В коридоре постепенно стихал дробный стук тяжелой походки удаляющейся
Вихоть, а я сидел в задумчивости, не понимая, что сейчас мне надо предприня
ть. То есть я знал, что мне надо делать, но не мог решить, в какой последовате
льности.
Я уже встал и направился к двери, когда в отгороженной канцелярскими шка
фами половине кабинета вдруг раздался негромкий жестяной стук. Я подоше
л к шкафу и увидал, что за его фанерной спиной на стуле сидит посреди комна
ты Дуся Воронцова в своем синем сатиновом халате уборщицы. У ног ее
Ч пустое ведро, в руках она судорожно сжимала швабру. У Дуси было напуган
ное и растерянное лицо Ч еще больше, чем обычно.
Ч Евдокия Романовна, вы чего так перепугались?
Молящим голосом она ответила:
Ч Честное слово, Станислав Павлович, я не подслушивала! Я не хотела, я про
сто здесь прибиралась, когда вы вошли! И весь ваш разговор я услыхала с Ека
териной Сергеевной, а я не хотела подслушивать, клянусь чем хотите…
Ч Да нечего извиняться, Ч улыбнулся я. Ч Никаких особых секретов у нас
с Вихоть нет. Во всяком случае, у меня точно секретов нет.
Ч Я-я… я слышала, о чем вы говорили, Ч заикаясь от волнения, сказала Дуся.

Ч Ну и что? Ничего страшного.
Ч Дело в том, что девятнадцатого, суббота это была, я здесь задержалась с
приборкой Ч консультации перед экзаменами, учителя поздно работали, а з
десь ребята делали стенгазету, и я задержалась.
Ч И что? Я не понимаю, почему вы так волнуетесь?
Ч Так видела я! В субботу, девятнадцатого, вечером Петька Есаков из канце
лярии звонил! Я слышала Ч он набирал номер, я его еще спросила, чего он тут
делает, а он говорит
Ч звонка дожидаюсь, мол, с товарищем договорился. И потом позвонили, мне
еще показалось, что чудной звонок, долгий такой. Мне ведь не пришло в голов
у, что это междугородка. Петька звонил в субботу, это я сама своими глазами
видела, Ч повторяла испуганная Дуся.
Выцветшее бело Ч голубое небо, как эмалированный таз, висело над городк
ом. Из телефонной будки против Дома связи я набрал номер Нади. Не дожидаяс
ь моих вопросов, она быстро сказала:
Ч Я позвонила ему… Он скоро приедет…
Ч Вы не сказали, о чем хотите с ним говорить?
Ч Конечно, нет. Ч В голосе ее звенела тревога.
Ч Да не волнуйтесь вы так, Надя, Ч постарался я ее успокоить. Ч Вам боят
ься его нечего…
Ч Я и не боюсь его нисколько. Я ведь его давно знаю, этакий странный гибри
д Ч помесь ласковой свиньи с наглой собакой, а не волноваться не могу.
Ч Я минут через десять буду у вас.
И все равно я опоздал. Когда я притормозил у голубой изгороди вокруг Нади
ного дома, там уже стоял знакомый «Запорожец», а Петр Есаков разговарива
л с Надей у калитки. На ее лице было написано затруднение Ч пускать ли его
во двор или задержать до моего приезда на дальних подступах.
Я подошел и окликнул его:
Ч Здравствуйте, Есаков…
Он обернулся, удивленно приподнял брови, вежливенько усмехнулся:
Ч Чего-то не припоминаю я вас.
Ч Ладно дурака валять, Ч махнул я на него рукой. Ч Вы эти гримасы, ужимк
и и прыжки приберегите до другого раза Ч может, понадобятся, а меня вы хор
ошо помните и прекрасно знаете, кто я такой и, что я тут делаю…
Ч А-а! Ч обрадовался Есаков Ч Никак вы тот самый Тихонов, что по всем до
мам шастает, из всех душу вытрясает Ч как так случилось, что дедушка наш К
оростылев хвост откинул? Такой был бравый боевой дедуган, здоровяк, моло
дец и спортсмен Ч ему бы сто лет жить, а он вдруг погиб в расцвете лет от пр
едательского обреза затаившегося кулака! Не ошибся я? Вы и есть оно?
Он откровенно и радостно смеялся надо мной. Совершенно искренне, и не опа
сался он меня нисколько, потому, что знал наверняка Ч ничего, кроме жалоб
ных подозрений и слезливых укоров, кроме сердцеразрывающих просьб заду
маться о содеянном Ч мне предъявить ему нечего, а на слова мои ему Ч тьфу
! И растирать не надо, само высохнет.
Ч Какая же ты пакость, Есаков! Ч с сердцем сказала Надя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51