Люди не вырезка с грибами, и любить их
Ч ежедневный труд души, страдание и служение им, а не кокетливая болтовн
я! За всю жизнь я не слышал от Кольяныча ни слова о его любви к людям. Все, по
шли.
У калитки стояла какая-то женщина, которая сразу сказала:
Ч Опоздали вы маленько Ч Николай Иваныча из школы хоронили… Вы прямо н
а кладбище поезжайте, может, поспеете до схоронения… Лариса сказала, что
на поминки часа в два вернутся… а вы знаете, где кладбище?
Ч Знаю, спасибо…
Я повернулся к машине, и тут разнесся протяжный визг, острый, высокий вой,
гневный лай, опадающий в жалобный, тонкий скулеж. Барс. Это Барс услышал и
узнал мой голос.
Ч А где собака? Ч спросил я женщину.
Ч В доме пока заперли, Ч вздохнула тяжело она. Ч Жалко пса, прям как чел
овек убивается… В сенях его пока оставили, а то бы на кладбище побежал… Не
дело это… Как все вернутся Ч выпустим… а времени пройдет сколько Ч то, г
лядишь, привыкнет пес… Дети родные Ч и те привыкают… Все привыкают… Мер
твого-то не воротишь…
Я взбежал по ступенькам, распахнул дверь, и Барс черным лохматым комом вы
валился мне навстречу, встал на задние лапы, лизнул жарко в лицо, тяжело ды
ша, забил тугой метлой хвоста по струганным доскам крыльца.
Ч Куда вы его? Ч закричала женщина. Ч С ним Ларка и та не может справить
ся! Убежит он теперь…
Ч Некуда ему бежать, Ч сказал я Ч Поехали со мной, Барс…
Барс улегся на заднем сиденье, свернулся клубком, засунул морду под лапы
и замер, а я погнал машину обратно Ч через безлюдный центр, через Приречь
е и Маросановку Ч к кладбищу.
По всем статям Барс мог бы сойти за овчарку, если бы не вялые уши и загнуты
й кренделем вверх хвост. Несколько лет назад этот симпатичный беспород п
риблудился к Кольянычу и остался навсегда. Тогда еще я спросил Кольяныча
, почему он раньше не держал собаку.
Ч Раньше не мог себе позволить, Ч усмехнулся он, Ч а теперь могу…
Ч Почему? Ч удивился я.
Ч А она теперь со мной на всю жизнь Ч до конца. Обычно люди, когда берут со
баку, не задумываются над тем, что почти наверняка переживут ее, а собака н
е стул, не костюм. Вместе с ней потеряешь часть себя, а теперь все по Ч чест
ному Ч никому не ведомо, кто из нас кого провожать будет…
Вот и вышло, как он хотел Ч Барс его провожает.
Опоздали мы на похороны. Подъехали к воротам кладбища, а оттуда люди уже в
ыходят. Много стариков, много детей в школьной форме. И множество каких-то
не распознанных мною людей в одинаковой одежде и с одинаковыми лицами
Ч мне всегда толпа у гроба кажется неразличимой. Только старики и дети з
апоминаются, они ни на кого не похожи, каждый сам по себе.
Я оставил Барса в машине, и мы с Галей прошли по единственной аллейке клад
бища, почти до самого конца, туда, где за невысоким забором густо разросли
сь осокори и вербы и далеко видна утекающая к югу река.
Холм из цветов и жестяная табличка «Николай Иванович Коростылев, 73 лет». П
ригорюнившаяся, с сухими глазами стояла Лариса, опираясь на дебелое плеч
о своего Владилена, дежурно Ч огорченное лицо которого никак не могло с
крыть бушующих в нем жизненных соков. Понурые, уставшие от неприятной и н
е очень понятной им печальной процедуры, ковыряли носками ботинок песок
двое их мальчишек.
И незнакомая мне совсем молодая женщина в черном платье.
Владилен, истомленный ролью скорбящего родственника, откровенно обрад
овался мне, замахал рукой, и в его гостеприимно приглашающих жестах было
облегчение человека, получившего возможность размять затекшие конечно
сти.
Ч Жалко, очень жалко старика, Ч сказал он мне физкультурным голосом и р
азумно-рассудительно добавил: Ч Да ведь сам вместо него не ляжешь…
И по тому, с каким деятельным интересом он смотрел на стоящую за мной Галю
, было ясно, что он не только сейчас не собирался ложиться под жестяную таб
личку вместо Кольяныча, но и вообще мысль о возможности собственной смер
ти в будущем кажется Владику совершенным абсурдом.
Лара медленно, будто спросонья, повернула к нам голову, долго смотрела на
меня, словно припоминала, кто я такой, потом сделала неуверенный шаг навс
тречу, уткнулась мне лицом в грудь и тихо заплакала. И сквозь всхлипывани
я я слыхал ее тихие причитания:
Ч Как же можно так… Он ведь в жизни мухи не обидел… Он добрый… Боже мой, ка
кое зверство…
Я не мог понять, о чем она говорит. И спросить сейчас не мог. Просто обнимал
за плечи и тихо гладил по спине. Охапки подаренной мне бабкой сирени упал
и на дорожку, и неловко переминавшийся Владик наступал своими желтыми мо
касинами на сочные гроздья фиолетово-синих цветов.
Ч Поехали, Ларочка, домой, Ч сказал я. Ч Потом поговорим…
Ч Да Ч да, Ларок, надо ехать, Ч готовно подхватил Владик.
Ч Слезами тут не поможешь, а дома надо еще оглядеться, все проверить Ч л
юди ведь званы, помянуть надо отца добрым словом… а со Стасом потом погов
орим, я ему сам расскажу…
Лариса молча кивнула Ч она всегда со всеми, со всем соглашалась.
Стоявшая с ними женщина в черном вдруг резко сказала:
Ч Владилен Петрович, вам, наверное, действительно надо взять детей и еха
ть домой, а поговорить следует сейчас…
Ч Пожалуйста, Ч пожал он своими круглыми, пухлыми плечами. Ч Не понима
ю только, почему сейчас? Отца нашего никаким разговором уже не возвратиш
ь, а дома люди званы… Надо, чтобы было все, как водится у приличных людей…
Ч Наверное, Ч сказала женщина и скинула с головы черный кружевной плат
ок, Ч но, скорее всего один из этих приличных людей и загнал его сюда…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51