Ч Да почему Ч убить сговаривали
сь? Да никто и в мыслях такого не держал! Кто мог знать, что он от такой глупо
сти с катушек может слететь?
Ч Ну да, это я тебе верю Ч что вы этого и в мыслях не держали, вам на него на
чихать было, главное Ч из города на пару дней Коростылева выкурить. Вот э
то и образует не прямой, а эвентуальный умысел на убийство…
Ч Что-что-что? Какой еще умысел?
Ч Эвентуальный, Ч терпеливо повторил Воробьев. Ч Поскольку ты челове
к вполне дикий Ч на жизнь зарабатываешь ногами или еще там чем, Ч поясню
тебе конкретным примером. Жили у нас тут несколько лет тому назад супруг
и Рычаговы, хорошая парочка Ч баран да ярочка. Полдома на Заречье имели. Д
а только он их не устраивал, вот они его крепко застраховали и спалили. Июл
ь, страда, никого поблизости не оказалось, дом и сгорел дотла в два счета, а
на другой половине была парализованная старуха Домна Смагина. Рычаговы,
как и вы, и в уме не держали старуху убивать, они только страховку получить
хотели, а бабушка безногая им до фонаря была Ч выберется из пожара, так, п
ожалуйста, на здоровье. Вот и судили их за убийство с эвентуальным умысло
м. Понятно?
Я рассматривал Есакова все это время с искренним интересом Ч это было к
акое-то физиологическое чудо. Ладно скроенный, крепко связанный корпус
не имел внутри никакого костяка, в нем не существовало скелетной основы
Ч внутри синего «Адидаса» переливалась, булькала, вяло плескалась слиз
истая текучая протоплазма.
Ч Чего там… Ч почти шепотом бормотнул Есаков. Ч Везите, я все скажу… Я в
едь ничего и не делал… Я только Клавдии про Пелеха сказал… Она всем коман
довала… Везите, я скажу, как было…
Ч Нет, Есаков, Ч мотнул головой, будто боднулся Воробьев.
Ч Я тебя не повезу. Я тебя пешком поведу через город. Сам. Пусть тебя все ви
дят. Пусть весь город, все люди знают Ч убийцы хороших людей не с рогами, н
е с когтями, и пистолеты им не нужны. Поведу тебя, и пусть все знают Ч вот та
к выглядит человек без совести…
Я нажимал кнопку звонка у знакомой мне двери, пухло Ч набивной, коричнев
ой, богато украшенной желтыми фигурными гвоздями, и сердце тревожно сжим
алось. Я ведь уже почти все знал, а придумать, с чего начать разговор, что ск
азать при встрече, не мог. И когда дверь распахнулась и в проеме увидел тон
енькую девичью фигурку, я понял, что не прийти сюда вновь я не имел права.
Ч Здравствуй, Настя, Ч сказал я. Ч Моя фамилия Тихонов. Ты, наверное, обо
мне слышала…
Ч Слышала, Ч кивнула она, но стояла в дверях твердо, не пропуская меня в п
рихожую, а красивые синие глаза, удлиненные косметической тушью, пытливо
ощупывали меня, стараясь сообразить, зачем я сюда пришел.
Ч Настя, я хотел поговорить с тобой.
Настя дернула своенравным подбородком:
Ч А я с вами разговаривать не буду…
Ч Почему ты не хочешь поговорить со мной?
Ч А меня мама предупредила, что по закону вы не имеете права допрашивать
меня. Я несовершеннолетняя; и меня нельзя допрашивать без родителей или
учителя…
Я засмеялся:
Ч Настенька, я не собираюсь тебя допрашивать. Ч Я тяжело вздохнул и доб
авил: Ч А учитель твой умер…
Ч Все равно мама мне не велела с вами говорить без нее. И ничего вы от меня
не узнаете…
Ч Тогда извини, Ч пожал я плечами. Ч Настаивать я не буду, да и узнавать
мне нечего. Просто я хотел с тобой поговорить перед тем, как уеду отсюда…

Она задумалась, и я видел, что ее отрепетированный матерью отпор слабеет.

Ч А о чем?
Ч О жизни. О смерти Коростылева. О себе. О тебе. О твоем отце. Ничего не изме
нишь в жизни одним разговором на бегу, но я не могу отсюда уехать, не погов
орив с тобой. Это очень важно для меня и очень важно для тебя. Это вообще ва
жно…
Ч А для кого еще это важно? Ч спросила Настя.
Ч Для всех. Для всех, кто живет вокруг нас…
Настя подумала мгновение, и самовольный крутой характер взял верх над за
претом матери, она отбросила сомнения, пропустила меня в квартиру и захл
опнула дверь.
Мы вошли в гостиную, где недавно я разговаривал с Клавдией, но тогда был ве
чер, глубокие серые сумерки с багряным закатным подсветом, а сейчас полд
невное солнце било в упор, театральным софитом высвечивая Настино лицо.
Красивая девочка. Она очень похожа на мать, но черты капризные, нервные, ещ
е не затекли они цементной жесткостью, не было в ее лице отталкивающей тв
ердости принятых на всю жизнь решений.
Из спальни с пронзительным тявканьем выскочила пучеглазая собачонка, п
одбежала ко мне и хрипло зарычала.
Ч Пошла вон, Ч отпихнула ее ногой Настя и уселась на диван против меня.
Ч Так о чем разговор?
Ч Я тебя, Настя, не могу учить жить. Да и, честно говоря, не собираюсь, но у ме
ня есть долг. Я бы хотел сказать тебе, что твой покойный учитель Николай Ив
анович Коростылев был пленником детской мечты. Он мечтал всех людей сдел
ать прекрасными и счастливыми. И тебя он мечтал увидеть счастливой, прек
расной и радостной…
Настя сердито усмехнулась:
Ч Оно и видать! Для этого он меня не хотел допустить до экзаменов?
Ч Настя, ты уже не ребенок, это только дети думают, что врач нарочно причи
няет им боль, когда рвет сгнивший зуб. Николай Иванович мучил тебя, чтобы с
илой толкнуть на правильный путь. Ты бы поговорила со своим отцом.
Ч Я к нему не пойду, Ч решительно помотала головой Настя.
Ч Он на меня злобится…
Я засмеялся:
Ч Не злобится он на тебя, он тебя любит и хочет гордиться тобой.
Ч А о чем мне с ним говорить? Уже поздно…
Ч Ничего не поздно. Вся история, из-за которой я приехал сюда, заварилась
из-за тебя, а каждый человек однажды отвечает за все свои поступки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51