Пришли на память и те счастливые времена, когда его мать беседовала с ним по-итальянски или читала ему книги на итальянском. Если отец заставал их за этим занятием, то нередко бранился, поскольку считал итальянский язык неблагородным, грубым и даже вульгарным. Впрочем, это не мешало ему гордиться женитьбой на дочери флорентийского графа и особенно тем, что заполучил невесту с таким богатым приданым. Позже, когда Райдер подрос, он с матерью стал пускаться на хитрости. Если они не хотели, чтобы присутствующие понимали их, то мать произносила фразы на итальянском, а он отвечал ей на придуманной им для общения с ней смеси итальянского и английского. Еще Райдер вспомнил ее милые сентенции тех времен, когда учился переводить с итальянского. «Секрет счастливой жизни в благородном сердце, – нередко говорила она. – Будь счастлив, сын мой».
Это были и ее последние слова, обращенные к нему.
Он до сих пор тосковал по тем временам, тосковал по своей матери, которую очень любил. И то, что отец бросил ему обвинение в смерти Карлотты, неизмеримо усилило его боль и окрасило ее чувством вины. Да, это было жестокое обвинение, брошенное отцом четыре года назад…
Те ужасные слова и сейчас еще отзывались эхом в мозгу и сердце Райдера.
– Ты, ничтожный распутник, как ты посмел пьянствовать в «Уайте» как раз в тот вечер, когда твоя мать оказалась в руках воров и убийц? – кричал отец. – Ведь я предупредил тебя, чтобы ты не отпускал ее одну в эти грязные трущобы!
Райдер пытался тогда защищаться:
– Ваша милость, я не знал о том, что мать собиралась туда. А где были вы?
– Я был в парламенте, где и должен был находиться в тот момент. А вот мой беспутный сын пропивал и проигрывал в карты жизнь своей матери. Чтобы ты горел за это в адском огне, ничтожный негодяй!
Проклятье отца до сих пор причиняло Райдеру страдания, как ни старался он забыть о нем. Временами чувство вины за гибель матери становилось особенно нестерпимым и обжигало сердце нещадной кислотой. Наверное, Райдер все-таки правильно сделал, что в попытке приглушить боль уехал в колонии, постарался забыться в беспутной жизни, дешевых женских ласках.
Четыре года назад от полного отчаяния его спасло только заступничество «нонны», которая категорически отказалась поддерживать отца в его обвинениях. Какова теперь расстановка сил в Лондоне? Как настроен отец, как настроена «нонна»? Насколько велики ожидающие его неприятности? Не придется ли ему сражаться не только с врагами Натали, но и со своими недругами?
Натали проснулась на следующее утро с головной болью. Она всю ночь вновь и вновь возвращалась к своему сумасбродному решению немедленно отправиться в Англию. Ее настораживало то, что она окажется в сопровождении двух повес, один из которых спит и видит ее в своей постели. Конечно же, он сделает все возможное, чтобы соблазнить ее. Такой уж он бесстыдник, и его не исправить. Но все будет зависеть от нее. При всем своем нахальстве Райдер не опускается и не опустится до прямого насилия, в этом она уверена. А ее цель – как можно быстрее попасть в Лондон и найти там тетю Лав. Оказаться в море под охраной двоих мужчин – не самый худший вариант. Значит, надо поскорее собраться и отплывать. С этим решением она и встала.
И сразу же мысли мисс Десмонд обратились к насущным делам, связанным с управлением фабрикой, присмотром за домом. Собственно, за дом она могла быть спокойна, поскольку на добросовестного Сэмюэля вполне можно положиться. Сложнее с фабрикой.
Как ни крути, а ее придется оставить на Родни. Этого безвольного, беспутного Родни. Из-за своей пьяной безответственности он, несомненно, запустит весь учет и к возвращению Натали доведет фабрику до разорения.
Тем не менее, следовало найти его и поставить в известность о своем предстоящем отъезде. И Натали направилась вниз, где обитал ее кузен. У двери в гостиную она неожиданно остановилась, услышав незнакомый сердитый женский голос.
– Родни, ты опять пил? – строго спросила женщина. – В таком состоянии я не могу взять тебя на собрание общества святой Цецилии. У тебя безобразное состояние! Увидев тебя таким, мама упадет в обморок, а с папой случится удар.
– Ну, Пруденс, клянусь, я только слегка промочил горло, – захныкал кузен. – Сейчас выпью чашку-другую кофе и все будет в порядке…
– Ты обещал мне, что не возьмешь и капли спиртного в рот? – бушевала женщина. – Отвечай, обещал?
– Обещал, дорогая, обещал, – признал свою вину кузен все тем же плаксивым тоном. – Мне, право, очень жаль, дорогая, что я подвел тебя. Ты простишь меня?
Натали многое уже поняла и отважилась войти в гостиную. Как она и ожидала, явно подавленный Родни, бледный, с мутными глазами, сидел в плетеном кресле и пытался поднести трясущимися руками ко рту чашку китайского фарфора с черным кофе. Рядом с ним стояла элегантная молодая женщина в сиреневом шелковом платье и такой же шляпке.
– Доброе утро! – сказала приветливо Натали.
Оба одновременно посмотрели в ее сторону, и мисс Десмонд с удовольствием отметила, что у Пруденс нежная матовая кожа и мягкие блестящие каштановые кудряшки, которые слегка выбивались из-под шляпки.
Родни поставил чашку и попытался подняться.
– Э-э, Натали, – не без труда произнес он. – Позволь представить тебе мисс Пруденс Питни… Пруденс, это, дорогая, моя кузина Натали Десмонд.
Гостья живо подалась вперед и протянула Натали руку.
– Здравствуйте, мисс Десмонд! – с доброжелательной улыбкой произнесла она. – Родни с таким восторгом говорил о вас.
Натали пожала руку девушке. Ей с первого взгляда понравилась эта прямодушная молодая дама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156