Квартира казалась огромной – с открытой планировкой Большие комнаты, окна которых выходят на противоположные стороны.

и почти вся белая: белая кожаная мебель, белые мраморные полы, белые ковры, белая, также открытой планировки, кухня с блестящими стальными рабочими поверхностями и сверкающими белыми стенными шкафами. Через французские окна доносилось пыхтенье медленно идущих вверх по реке судов и явственно слышался перестук колес проходивших по Челсийскому железнодорожному мосту поездов. С другой, северной стороны открывался вид на море, где взад-вперед плавно скользили маленькие яхты и было слышно, как оснастка стучит по алюминиевым мачтам.Салли вставила диск с «Энигмой» в музыкальный центр, сунула замороженную пиццу в духовку и принесла целую кипу дорогих на вид пакетов, из которых достала около десятка маленьких детских платьев. Они были прелестны, все до одного розовые, с розовыми кружевами, с розовой бархатной отделкой и розовыми цветочками, с розовыми шелковыми поясками и розово-белыми вышитыми воротничками.– Какие миленькие, – восхитилась я. – Похожи на кукольные платьица.– Мне нравится французская детская одежда, – сказала она, щупая ткань. – Эти из «Тартин и Шоколат» и «Галери Лафайет». Лоретта будет в них прелестна.– Но ведь ты, кажется, говорила, что подождешь, когда Лола родится, а уж потом будешь покупать для нее одежду.– О нет, Тиффани. Я полностью подготовилась. Пойдем со мной.Она провела меня в глубь квартиры. Там находилась гостевая спальня, которая, как мне помнилось, была такой же белой, как и все остальное, но сейчас она оказалась пастельно-розовой, с бордюром из коралловых роз у деревянных стенных панелей и у потолка; на окнах висели шторы с танцующими розовыми слонами, на полу от стены до стены лежал темно-розовый ковер. В одном углу стояла большая детская кроватка с бело-розовыми перильцами, напоминающая охапку мальвы. Она была покрыта шелковым покрывалом цвета только что распустившихся вишневых бутонов, и над ней тихо покачивались на сквозняке восемь пушистых розовых кроликов. У противоположной стены стоял детский шкаф, окрашенный в бледный розово-оранжевый цвет и разрисованный большими розовыми пионами. Салли открыла дверцу, показывая около двадцати маленьких комплектов различных оттенков розового, разложенных по размерам от младенческого возраста до двух лет.– Господи, – сказала я. – Как мило. Счастливица Лили.– Ну, думаю, я действительно неплохо подготовилась, – согласилась Салли.– Встретимся на занятиях в субботу, в то же время? – спросила я у нее, уходя.– Да, – сказала она с энтузиазмом. – И Рози придет в группу, чтобы рассказать, как у нее прошли роды, – добавила она весело. – Жду не дождусь ее послушать.
Я сняла трубку телефона.– Привет, Толстушка Тротт!– Привет, Ник! Как поживаешь? С Новым годом!– Тебя тоже.– Как ты покатался на лыжах?– О, было здорово. Но мне бы хотелось тебя увидеть. Ты не пообедаешь со мной в четверг? В баре «Грине Ойстер»?– Это было бы прекрасно, – сказала я. Итак, в четверг я направилась на Дюк-стрит и встретилась там с Ником. Я снова была недалеко от Пиккадилли – места обитания Довольно Успешного, хотя сегодня, слава богу, его не видно. И в любом случае я думаю о Нике. Я ждала нашей встречи. Действительно ждала. Он хороший. И обаятельный. И ужасно привлекательный. И сегодня он выглядит еще более привлекательно со своим горным загаром. Он поцеловал меня в щеку и улыбнулся.– О, так приятно снова тебя увидеть, Тиффани, – сказал он. – Знаешь, я много о тебе думал.Я покраснела. И вдруг почувствовала себя до смешного счастливой. Он был действительно очень красивый парень. И он, кажется, увлекся мной. Может быть, он – это ответ на мои молитвы, подумала я. Может быть, он. Может. Мы заказали большое блюдо мидий на двоих.– Мы жили в шале вместе с Томом Плейером, – сказал Ник, когда мы доставали ложечками мягкое соленое содержимое раковин. – Ты помнишь его?– Смутно, – сказала я, опуская пальцы в серебряную чашу с водой.– И Питер Крофт тоже приехал на несколько дней.– О, это здорово.– Они оба очень хорошо тебя помнят.– Помнят?– О да. Я сказал им, что ты похудела.– Спасибо.Ник ополоснул кончики пальцев и отхлебнул шардоне. Вдруг он засмеялся.– Ты помнишь, как Питер поставил автомобиль на крышу часовни? – спросил он.– О да, – сказала я. – Довольно опасная проделка.– Да, шофера могло убить.– Как он умудрился поднять его туда? – спросила я.– Он взял напрокат подъемный кран. А ты помнишь, как Джек Дэниеле окрасил воду в бассейне в ярко-красный цвет?– Да, – сказала я вяло. – Помню.– Все просто обалдели, когда увидели это в понедельник утром.– Э-э, да.Если честно, я немного устала от школьных историй, так что постаралась сменить тему разговора.– Расскажи мне о Штатах, – попросила я. – Чем ты там занимался?– Я провел две недели в Нью-Йорке – у нас там было три больших мебельных аукциона. Затем после Рождества на неделю остановился у отца. Знаешь, Тиффани, он тоже учился в Даунингхэме.– Надо же. Слушай, Ник, почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом, кроме школы? – сказала я.На самом деле ничего такого я не сказала.– Тебе нравится семга? – спросила я.– Да, очень.Мы закончили есть в молчании и стали просматривать меню десерта.– Толстушка Тротт. – Ник вдруг потянулся к моей руке и посмотрел мне в глаза. – То есть, Тиффани, – сказал он снова.– Да? – Я слегка смутилась.– Тиффани, не могла бы ты… я не знаю, как попросить тебя об этом. Это так трудно. Но, Тиффани… не могла бы ты… пожалуйста, не могла бы ты… выбрать шоколадный эклер?– О, конечно, – сказала я со смехом, испытав облегчение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126