– Памела, тебе никто не говорил, что рыжеволосым никогда, ни в коем случае, даже под страхом смерти нельзя носить розовое? – спросила я.На самом деле ничего такого я не спросила.– Ох, извини. Не заметила тебя. Как забавно, что мы снова с тобой встретились, – сказала я.– Знаешь, после приема в честь помолвки я порылась в архивах, – начала она, – и выяснила, что буду в родственных отношениях с Джонатаном после его женитьбы. Когда я сказала Саре, что я ее троюродная сестра по материнской линии, она была так добра, что прислала мне приглашение.– О, я тоже ее кузина, – сказала Оливия с внезапным интересом. – По какой линии, вы говорите, – по линии Фицроев или Мак-Калламов?Памела, моргая, смотрела на нее. Затем волна багрового румянца разлилась у нее по шее и поползла выше, заливая все лицо.– …Э-э, Фицроев, – пробормотала она.– О, это очень интересная семья, – сказала Оливия. – Присаживайтесь, я вам расскажу о них. Я очень хорошо знаю семейную историю…– Ну… мне не хотелось бы вам мешать, – пробормотала Памела, отступая. – Я подошла, только чтобы поздороваться с Тиффани. Меня ждет мой партнер, вон там. – Она снова отступила, и вскоре ее поглотила пестрая толпа вихляющихся танцоров.– Как странно, – сказала Оливия. – Извините, я пойду попудрю нос.– Тиффани, – обратился ко мне Довольно Успешный, когда она ушла.– Да?– Почему вы мне сказали, что беременны?– Я не говорила.– Но я не понимаю, – произнес он с пьяным вздохом. – Все эти книжки о младенцах…– Моя подруга Салли ждет ребенка, – пояснила я. – В мае. Я ее партнер по родам.– О, понимаю. Значит, я ошибся.– Да, ошиблись.– Немного странно с вашей стороны, что вы не поправили меня, – сказал он обиженно.– Я так не думаю. В тех обстоятельствах… Довольно Успешный посмотрел задумчиво на танцующих, затем взглянул на меня и сказал:– Тиффани…– Да?– Я хочу спросить, не согласитесь ли вы… не могли бы мы…– Толстушка Тротт! – Неожиданно рядом со мной оказался Ник и протянул руку. – Пойдем, Толстушка Тротт, потанцуем. – Он улыбнулся Довольно Успешному и Оливии, которая уже вернулась. – Ник Уокер, – представился он. – Извините нас.– О да, Ник. – Я встала, и он повел меня к танцующим.Я была рада отдохнуть от семейных неурядиц Довольно Успешного. Честно говоря, это было несколько утомительно. Я поглядывала на него, когда Ник кружил меня во время танца. Он сидел за столом молча, рядом с женой. И выглядел несчастным. Очень несчастным. И я любила его. В самом деле любила. Но мне не хотелось вникать в его проблемы, его несчастливый брак – это не мое дело. По крайней мере он не лгал о своих отношениях с женой, как делают многие мужчины. Они казались абсолютно разными людьми, их несовместимость бросалась в глаза. И Оливия тоже несчастна, это очевидно. Очень несчастна. Не потому ли она надела на свадьбу черное платье? Продолжение марта Арнольф: Боже мой, к чему вы мучитесь, сосед?Не проведут меня плутовки эти, нет!Я хитростей знаток, как ни были бы тонки:Известно, как рога сажают нам бабенки.А чтобы в дураках не оказаться вдруг,Заблаговременно я все расчел, мой друг,И та, на ком женюсь, невинность без укора.Мой обеспечит лоб от всякого позора. – Хотите конфетку? – шепнула я Патрику.– Нет, спасибо, – сказал он.
Кризальд: Но глупая жена, не правда ли, сама… Арнольф: Кто глупую берет, тот не лишен ума. – Хотите трюфель? – спросила я, снова протягивая ему коробку.– Э-э, нет, спасибо, Тиффани, – шепнул он в ответ.– А как насчет «Лимонной мечты»?– Нет, нет, спасибо.Я вынула из коробки листок-вкладыш и постаралась прочитать, насколько это было возможно в темноте.– Здесь написано: «Светлая кремовая помадка в темном шоколаде».– Нет, спасибо. Не надо.– А как насчет «Орехового завитка»?– Э-э, нет.
Арнольф: Охотно верю я в ум вашей половины,Но я смышленых жен боюсь не без причины,И многим дорого обходится жена,Которая умом большим одарена. – Питер Боулерс чудесно играет, правда? – сказала я.– Да.– Я его обожаю.– Хорошо.– Вы его видели в «Мещанине во дворянстве»?– Нет.– Он там просто великолепен.– Ш-ш-ш-ш! – шикнул кто-то очень громко позади нас.
Арнольф: Жену не многому мне надо обучить:Всегда любить меня, молиться, прясть и шить. Кризальд: По-вашему, жена тем лучше, чем глупее? Арнольф: Да, и дурнушка мне и глупая милее,Чем та, что чересчур красива и умна. Мольер. Школа жен (букв.: «Урок женам»), действие I, явление I. Перевод с фр. В. Гиппиуса.

– Ужасно смешно, – сказала я, когда под шум аплодисментов занавес опустился и начался антракт. – Ужасно смешно. Я так люблю Шеридана! Пьеса Шеридана называется «Школа злословия».

– Это вообще-то Мольер, – поправил меня Патрик.– О, конечно. Какая я глупая. А вам понравилось, Патрик?– О да, – сказал он. – Очень забавно. Забавно? Было так смешно.– Хотите «Черную магию»? – спросила я, протягивая ему коробку.– Пожалуй, да, – на этот раз согласился он. – Могу я взять «Лесной орех»?Господи, я ее уже съела. Я съела почти все конфеты, кроме…– Может, вы возьмете «Малиновую руладу»?– А что это?– «Светлая ароматная помадка в темном шоколаде».– Ладно.Я отпила еще глоток вина, и вдруг зазвенел звонок, возвещающий, что антракт окончен. Мы двинулись вместе с толпой в зал.Вторая часть промелькнула в мгновение ока, хотя очень трудно сосредоточиться на пьесе, когда ваши колени почти соприкасаются. И это было так романтично – сидеть в теплой темноте зала, на красных бархатных креслах, смеясь над остроумным переводом и над Арнольфом, этим недалеким торговцем, который хотел жениться на своей молоденькой подопечной, но мучился от страха, что ему наставят рога. Весь смысл пьесы заключался в том, что, как ни старался Арнольф сохранить ее целомудрие, она все равно попала в руки его красивого молодого соперника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126