– Он молча кивнул, соглашаясь. – Думаю, что возить ее в Диснейленд тоже, возможно, было ошибкой. Она говорила, почему все-таки не готова остепениться? – спросила я. – Я имею в виду, ведь она уже не молоденькая – тридцать два года. Подумай, в тридцать два года пора хотеть выйти замуж.– Может, она и хочет выйти – но не за меня, – сказал он с горечью.О, надеюсь, что это так, и тогда я сама за тебя выйду.– Ну, а мне кажется, что, если бы ей представился случай, она бы не стала слишком раздумывать, – сказала я. – Женщины очень прагматичны. Она тебя любит?– Полагаю, да, – задумчиво произнес он, бросая в рот «любовное сердечко». – Думаю, так и есть. Она говорит, что любит, но потом я перестаю ей верить, потому что, если бы она на самом деле меня любила, она бы согласилась, ведь так?– Ну, очевидно, здесь все сложнее, – сказала я.– Тиффани, я не знаю, что делать, – простонал он снова, и в глазах его заблестели слезы.Я была потрясена. Никогда не видела его таким несчастным. Сердце у меня сжалось. Я отодвинула в сторону собственные интересы.– Не будь с ней таким хорошим, – заявила я вдруг. Его это, кажется, ужаснуло. – Не ищи ее и не бегай за ней, как ты бегаешь.– Но она так ранима, – сказал он, отправляя в рот еще одно «сердечко». – Она нуждается во мне.– Попробуй отступиться – и тогда увидишь, что произойдет, – добавила я. – Ты убедил ее в том, что ты всегда к ее услугам, и она знает, что ты никогда не доставишь ей неприятностей. Возможно, ей как раз нужно испытать неприятные эмоции, – продолжала я. Он, казалось, был потрясен. – Я имею в виду, ты не должен всегда выражать готовность заботиться о ней и не должен возражать против того, чтобы она работала.– Но мне не нравится, что ей приходится ездить в автобусе, – сказал он, съев еще одно печенье.– И может, тебе не следует предлагать свои услуги, когда барахлит ее стиральная машина…– Но она такая непрактичная – не думаю, что она знает, куда надо звонить.– Будь я на твоем месте, я предложила бы ей нанять кого-нибудь для работы в саду – ты не обязан это делать.– Да, но я трачу на это не так уж много времени.– Лучше все же пусть сама там работает. Он выглядел потрясенным.– Ты не маляр и не декоратор, так что в следующий раз пусть нанимает профессионала для оформления своей кухни. И пусть платит за это.– Это не имеет значения, – сказал он. – Если любишь кого-то, то все готов для него сделать, разве не так?– Да, но, Кит, – не до такой же степени!– А ты сама?! – сказал он. – Сама-то ты как ведешь себя с мужчинами!Что ж, это правда. Вот почему мы с Китом друзья. Мы совершенно одинаковые. И мы, похоже, не меняемся.– Мы оба попадаем впросак из-за любви, – сказала я. – Я читала об этом…– Да. Я точно попал впросак, – перебил он меня с громким смехом. – И из-за любви к детям тоже.– Французы говорят, что в любовных отношениях один целует, другой подставляет губы, – сказала я. Кит тем временем ссыпал остатки печенья в ладонь и отправил в рот. – Ну так вот, мы с тобой, Кит, целуем. А кто так делает – тот теряет, потому что мы стараемся отдать, а не получить. Я хочу тебя спросить: чего ты все-таки хочешь от Порции?Наступило молчание, которое я назвала бы многозначительной паузой.– Не так уж много, – ответил он невесело.– Точно. Знаешь, Кит, ты не безответственный человек, – сказала я. – Вовсе нет. Ты приличный парень. Но, когда дело касается женщин, ты патологически скромен. Кит, пожалуйста, не съедай все «любовные сердечки» – они нам понадобятся. Ты слишком хороший, слишком добрый, – продолжала я. – Именно поэтому тебя используют. Ты встречаешь женщину и превращаешься в коврик под дверью.– Я не коврик! – сказал он возмущенно.– Нет, коврик.– Ну, тогда и ты коврик! – парировал он.– Нет, я – нет.– Ты, черт возьми, как раз коврик, – сказал он, съев еще одно «любовное сердечко». – Позволь напомнить тебе, что, когда мы были вместе, ты гладила мои рубашки. Я никогда не просил тебя об этом.– Ну а ты чистил мою обувь.– А ты мыла за мной посуду! – Он наклонился ко мне. – Включая сковородки с отвратительными пригоревшими остатками.– А ты подрезал сирень у меня в саду, – ответила я ядовито. – И глицинию.– Ну, а ты носила Пушка к ветеринару, чтобы сделать ему прививку от гриппа.– А ты оклеил заново мою спальню!– А ты покупала мне лекарства в аптеке! – прошипел он.– А ты… ты… отдавал мои вещи в химчистку, хотя она тебе не по пути.– Ну, а ты отдавала мою машину в ремонт.– А ты чинил мой велосипед. Шесть раз!– А ты возвращала мне видеокассеты, – нашел он еще аргумент. – И даже со своими в придачу! И у тебя хватает смелости говорить, что ты не коврик. Ты коврик, Тиффани! Ты не отвертишься. Ты коврик!– Ну, если я коврик, – прошипела я, – то ты СКРЕБОК ДЛЯ ПОДОШВЫ!Кит взглянул на меня. Потом примолк. Я обидела его. О, надо же.– Слушай, Кит, пожалуйста, не будем ссориться, – сказала я, беря его за руку. – Извини. Ведь речь сейчас не обо мне – о тебе. О твоих проблемах, не о моих. И ты должен что-то предпринять. Я имею в виду, если хочешь стать коммерческим директором, необходимо быть очень напористым – так вот, в отношениях с женщинами то же самое.– Я могу быть очень напористым в профессиональной сфере, – сказал он с оскорбленным видом. – Это не проблема. Я могу быть даже законченным мерзавцем, если это необходимо. Ну хорошо, хорошо, согласен, мне очень трудно быть напористым в отношениях с женщинами. В противном случае я бы настоял на том, чтобы ты вышла за меня замуж много лет назад. Почему ты не вышла за меня, Тиффани? – спросил он. – Мне просто интересно.– О, не знаю, – ответила я, бесцельно черкая в своем блокноте. – Или, вернее, знаю, – добавила я тихо. – Точно знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126