Ночное небо расцвело огромными волшебными цветами – гигантскими георгинами и хризантемами, розовато-лиловыми, желтыми и красными. Дети завизжали. Взрослые заахали и заохали. Резкий запах кордита Кордит – бездымный порох.

повис в морозном воздухе. Снова и снова расцветали в небе дивные цветы, затем БУМ! УИИИИИИИИИ! ТРАХ! полетели финальные ракеты. ФФФФЗЗЗЗ! Фааааахххх! Занавес серебряных искр опустился, и в этот момент появился Мартин.– Папа, папа, ты пропустил! – пронзительно закричала Алиса.– Жаль, золотце, – услышала я его голос, когда мы толпой заходили внутрь дома. – Я не мог раньше уйти с работы.Он проследовал за нами в гостиную и принялся наполнять наши стаканы глинтвейном, в то время как дети побежали в другую комнату смотреть обещанный фильм.– Что вы будете смотреть? – спросила я у Алисы.– «Кошмар на улице Вязов».– О господи, как страшно звучит.– Да, – сказала она радостно. – Надеюсь, он и будет страшным. А ты видела наш новый диван? – спросила она. – Вон там.– Красивый, – сказала я, взглянув на трехместный диван у окна в гостиной, обтянутый бледно-желтым Дамаском.– Очень дорогой, – сообщила Алиса по секрету. – Мама сама его выбрала.– Мартин, слава богу, что ты здесь наконец! – крикнула Лиззи, входя из сада. – Ты не принесешь оливки из кухни? Черные. Нет, не те, идиот, – прошипела она, когда он зашел в гостиную. – Не зеленые, я же сказала: принеси черные оливки. Черные, Мартин. Не зеленые. Черные. Они в холодильнике – и посмотри внимательно на банку: нужны итальянские, а не греческие.Он покорно отнес отвергнутые оливки обратно в кухню, а мы все сделали вид, что ничего не слышали.– Мужья, – сказала Лиззи, закатывая глаза. – Неисправимы! Никогда нельзя на них положиться.Мартин вернулся с «правильными» оливками и начал обходить нас по очереди. Он выглядел очень усталым. Но он всегда выглядит усталым.– Привет, Тиффани, – сказал он, целуя меня в щеку. – Как чудесно ты выглядишь. Над какой волнующей кампанией ты сейчас работаешь? Я уверен, что бы ты ни рекламировала, я захочу это купить.– Пишу брошюру для воды «Темза», – ответила я с улыбкой. – А еще выиграла заказ на телевизионную рекламу «любовных сердечек».– «Любовных сердечек»? Какая у тебя интересная работа, Тиффани.– Ну да. Иногда бывает интересно.– Хотелось бы мне сделать что-то по-настоящему творческое, что-нибудь вроде этого, – сказал он со вздохом. – А то я весь день сижу, уставясь в экран, считаю, затем перепроверяю коэффициент прибыли.– Ну, а чем бы ты хотел заняться, если бы была возможность?– Не знаю, – ответил он. – Я интересуюсь археологией и антропологией – вот о чем я читал, когда учился в Кембридже. Но пока девочки не подрастут, я вынужден участвовать в этих крысиных бегах.Точно как я, мелькнула у меня горькая мысль.– Тиффани, – откуда-то вдруг возникла Алиса. – Ты уже вышла замуж?– Нет, еще нет, – сказала я. – Тебе не понравился фильм?– Нет. Он скучный.– А Эми все еще смотрит? – спросила я.– Да. Ей нравится. Послушай, Тиффани, когда ты выйдешь замуж? – повторила она.– Я правда не знаю, – сказала я, отпив из стакана.– Но ты сказала, что я могу быть твоей подружкой невесты.– Можешь, – подтвердила я, – но боюсь, я не смогу тебе сказать когда.– Ну, а это будет скоро?– Нет, не скоро.– Но я никогда не была подружкой невесты. Могу я быть твоей подружкой? – спросила она у Салли.Салли поперхнулась апельсиновым соком. Почему Салли пьет только сок? Я удивилась – обычно она бывала не прочь выпить.– Извини, Алиса, – сказала Салли. – Боюсь, у меня на горизонте никаких мужей. Спроси у Фрэнсис.– Могу я быть твоей подружкой на свадьбе, Фрэнсис?– Нет, дорогая, вряд ли, – ответила Фрэнсис, откусывая кусок пирога с мясом. – У меня нет намерения затягивать на шее петлю. Спроси Эмму.– Ох, Алиса, боюсь, у меня с этим ужасные проблемы, – сказала Эмма загадочно.Что бы это значило?Затем Алиса подошла к Кэтрин, которая стояла рядом с Хью. Это было их первое совместное появление на публике. Кэтрин выглядела взволнованной, но счастливой.– Кэтрин, а ты выходишь замуж? – спросила Алиса.– Ха, ха, ха! Что за глупый вопрос, Алиса, – смутилась Кэтрин, потирая безымянный палец на левой руке.– Замечательный ребенок! – сказал Хью и нервно глотнул вина. – Замечательный ребенок.– Мама говорит, что все мужчины никчемные, – заявила Алиса, глядя на него в упор.– Правильно! – воскликнула Фрэнсис.– Ну, лишь некоторые, – сказала Кэтрин примирительно. – Но большинство не такие. Например, Хью вовсе не никчемный. Так ведь?– Ха, ха! Да, – подтвердил он. – Да.– Ну, а мама говорит, что папа – вот он точно никчемный, – настаивала Алиса. – Она ведь говорила это, правда, папа? Она сказала, что ты никчемный!– Она просто пошутила, – сказала я, в то время как все принялись внимательно изучать рисунок на ковре.– Мартин, не мог бы ты посмотреть, чем там дети занимаются? – крикнула Лиззи через комнату.Мартин покорно отправился с Алисой в телевизионную. Через пятнадцать минут он появился, держа в руке свой первый за вечер стакан глинтвейна.– Они смотрят отвратительный фильм, – пояснил он. – Там этот тип Фредди Крюгер, которому, кажется, не помешало бы сделать маникюр. Господи, с меня будто кожу содрали, – добавил он, садясь на новый диван со страдальческой улыбкой.Вот тогда и случилось страшное. Он так устал, что сел слишком резко, и вино залило бледно-желтую обивку. Огромное красное пятно расползалось на желтом подлокотнике, как кровь.– Ох! – сказал он. – О господи, сейчас будет нахлобучка.Он был прав.– Мартин, какой же ты идиот! – сказала Лиззи. Она стремительно бросилась в кухню, затем появилась снова с пятновыводителем и бутылкой жидкого мыла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126