Она читала ему «Ветер в ивах». Я поглядывала на них краем глаза. Они сидели на траве скрестив ноги. Она была скорее похожа на няню, чем на мать; мальчик слушал ее с восторгом, время от времени глядя на картинки.– «Крыс прошел по маленькой тропинке вперед… – читала женщина, – … по своей привычке. Он сгорбился, глаза его уткнулись в серую дорогу, которая лежала перед ним; он не замечал бедного Крота, когда вдруг до него донесся призыв и пронзил его, словно электрическим током».– А почему тесть навязал вам это условие? – спросила я. – Ну, чтобы никогда не покидать Оливию.– Потому что это произошло с ним самим.– Что произошло?– Он бросил мать Оливии ради другой женщины как раз перед серебряной годовщиной их свадьбы. Месяц спустя мать Оливии покончила с собой, и с тех пор он мучился от чувства вины. Он таким образом старался подстраховать свою дочь. Я предполагаю, что он пытался переписать свою собственную историю, а я был настолько честолюбив, что принял его условия, и, знаешь, Тиффани…– Да?– Я сдержал обещание. И я очень беспокоился о том, как Саския воспримет наш развод. Но думаю, с ней все будет в порядке. Мы поговорили об этом, и она, кажется, все поняла, причем намного лучше, чем я предполагал. С этим определенно не будет проблем. И ты будешь прекрасной мачехой, Тиффани.– О.– Ты так хорошо отнеслась к Саскии на свадьбе. Она мне сказала потом, как ты ей понравилась.– Что ж, она мне тоже понравилась…– И мы с тобой прекрасно заживем. Конечно, тебе придется продать дом… – добавил он.– О.– «Пожалуйста, остановись, Рэтти, – умолял бедный Крот с болью в сердце. – Как ты не понимаешь! Ведь это мой дом, это мой родной дом! Я чувствую его запах и… я должен вернуться к нему. Я должен, должен!»– Мы можем купить где-нибудь хорошую квартиру. Может быть, в Белгрейвии.– «О, вернемся назад, Рэтти! Пожалуйста, вернемся назад!»– Или, может быть, в Найтсбридже.– «К тому времени Крыс был уже далеко впереди, слишком далеко, чтобы Крот мог до него докричаться, слишком далеко, чтобы уловить нотку боли в его голосе».– И конечно, ты больше не будешь работать. Моя эйфория резко пошла на убыль, а потом и совсем сошла на нет.– «Бедный Крот стоял один на дороге; его сердце разрывалось на части, и рыдание собиралось, собиралось где-то глубоко у него внутри, чтобы вот сейчас, он знал, вырваться наружу бурным потоком».– Тиффани, – сказал Довольно Успешный, – ты любишь подарки на день рождения?– О да, – сказала я, – я имею в виду, когда-то давно это было для меня очень, ну, незабываемым, что ли.– Тебе что-нибудь подарили?– Нет, пока ничего. Родители подарят что-нибудь, когда я с ними увижусь, – добавила я. – Но я получила много открыток с поздравлениями. – Все они лежали у меня в сумке, и я показала ему открытку от Лиззи. – Она моя лучшая подруга, – пояснила я.Какой-то мальчик на роликах пронесся мимо в сопровождении прыгающего и лающего спаниеля.Я перечитала постскриптум Лиззи: «Алиса в восторге. Кэтрин попросила девочек быть у нее подружками невесты. Так что ты сорвалась с крючка – на этот раз!»– Могу я сделать тебе подарок, Тиффани? – спросил вдруг Довольно Успешный.– Господи! Ну…– Мне бы очень этого хотелось.– Ну хорошо. Спасибо. Очень мило с твоей стороны.– Прямо сейчас. Пойдем в магазин.Он взял меня за руку, когда мы шли из парка. Мы пересекли улицу и поднялись по ступеням Берлингтонского пассажа.– «Сделано, чтобы у вас потекли слюнки», – остроумно заметил он.Мы медленно прошли по пассажу со стеклянным потолком, поглядывая на роскошные бархатные шарфы, дорогие авторучки, прекрасные кожаные сумки. Довольно Успешный остановился у «Бер-лингтонских ювелиров». Сердце у меня упало.– Думаю, здесь можно что-нибудь найти.– О нет, это слишком дорого, – сказала я.– Ерунда, – успокоил он, заглядывая сквозь стекло, – у них «Удивительно обычные цены».– Нет, но Довольно Успеш…– Пойдем!– Ну тогда что-нибудь очень-очень маленькое. – У меня вдруг возникло дурное предчувствие.Мы сидели у стеклянного прилавка, в то время как Довольно Успешный рассматривал ювелирные изделия, отвергая броши, часы, серьги, кольца и ожерелья из искусственного жемчуга. Я сидела молча. Теперь он разглядывал золотые цепочки. Управляющий разложил перед нами на красном бархатном лотке около десятка. Довольно Успешный брал одну за другой, прикладывая к моей шее. Наконец он выбрал одну, которая, кажется, ему понравилась, и надел ее мне на шею. Она была очень, очень тяжелая, с крупными звеньями из восемнадцатикаратного золота. Соответствует примерно пробе 750°.

– Тиффани, вот эта довольно милая, – сказал он. – Могу я тебе ее подарить? Мне это было бы очень приятно. Что скажешь?– Ну, если ты уверен, то есть она действительно чудесная, но такая…– Она твоя, – сказал Довольно Успешный.– Спасибо. Спасибо большое, – сказала я, когда Довольно Успешный достал кредитную карту.Я посмотрела на себя в ручное зеркало. Цепочка была красивая, но такая большая и такая тяжелая, и звенья были такие… огромные. Металл казался теплым, но холодил кожу, и хотя цепочка выглядела очень красиво, я как-то этой красоты не чувствовала. Довольно Успешный написал свое имя на бланке росчерком с завитушками.– Спасибо, мистер Клаттербак, – сказал ювелир с благодарной улыбкой.Я взглянула на Довольно Успешного.– Клаттербак? – спросила я.Он кивнул. Я взглянула на размашистую роспись: «Д. У. Клаттербак».– Что означает «Д»?Он засмеялся:– Дэмиен.– А «У»?– Уоррен.– Дэмиен Клаттербак.Он кивнул.– Дэмиен Уоррен Клаттербак. – Я улыбнулась ему. – Теперь я знаю!– Да. Мой страшный секрет раскрыт, Тиффани, – сказал он со смущенной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126