При этом он взирал на свою левую руку с таким ужасом, словно она уже приготовилась вцепиться ему в горло,
– Все это произойдет, если будешь плохо себя вести, – резюмировал я. – А теперь ступай. Иди и бойся.
– Не забывай: великий вебмастер все видит! – проорал я вослед удаляющемуся рыцарю и замолк, гордо держа голову, торчащую из пивного бочонка. Настоящий волшебник всегда может постоять за себя!
– Вот как надо песни слагать! – назидательно шептал меж тем старец на ухо розовощекому ученику. – Сразу видать вещего баюна: сказано круто, угрозисто, без сладких излишеств… А ты, Славию, растекаешься мыслию по древу. Мечешься, как шизый орел под облакы…
Парень слушал, уязвленно догрызая редьку. Лесная дорога вилась среди холмов, забираясь все выше – впереди громыхали железом всадники, изредка позванивал голос рога… Вдруг процессия остановилась, спереди донеслись крики: рыцари быстро спешивались, забегали оруженосцы.
– Все, кончился шлях! – меланхолически пояснил горбатый возница. – Отсель дорога только к дядьке Траяну, а он гостей-то не любит… Вона – по висячему мостику через пропасть – и прямо к нему в пещеру.
К телеге подлетело нечто суетливое, жужжа, как заведенный немецкий электровеник: барон Кульбитц фон Мракобрун черно-рыжей молнией выпрыгнул из клубов пыли.
– Форвертс! Шнеллер! – заорал, потрясая франкским мечом и разбрызгивая горячую слюну. – Ди боянен! Молшать! Слюшайт команда! Строиться колонна по три!
Слепые баюны неохотно сползли с телеги. Мне показалось, что худощавый Пустолей – мужик с окровавленной тряпкой на лице – едва стоит на ногах: розовощекому коллеге приходилось поддерживать его под локоть.
– Шайсен! Ферботен! Вертгегенштейндлихькайт! – проорал барон и на мгновение затих, моргая в моем направлении бледно-голубыми глазами. Видимо, он осознал, что пленник, посаженный в бочку, не в состоянии передвигаться самостоятельно. Я дружелюбно улыбнулся в ответ: возможно, рыжий германец додумается вытащить меня из проклятой тары. Зря надеялся.
– Айн-цвай, взяли! – взвигнул Кульбитц фон Мракобрун, подталкивая опешивших слепцов к бочонку. Увы – коллегам придется нести меня на руках…
Битый час колонна спешившихся латников, змеисто извиваясь по склону и жарко блестя доспехами, словно драконьей чешуей, взбиралась к вершинам Татраньского хребта. Стонущие от жары баюны несли меня на плечах, как умирающего генерала… бочка содрогалась, жутковато накрениваясь над пропастью. Внизу, в зубчатых теснинах шумно дышали горные потоки, цеплялись за скалы корявые деревца с обломанными ветвями. Еще ниже темной массой двигались буковые леса, нежно зеленели пастбища – отсюда до них не менее 1,5 тыс.м. Пять минут скоростного спуска. Достаточно один раз уронить мою бочку – и ее уж не догнать, нет-нет! Весело покатится, набирая обороты и подпрыгивая на валунах, вниз, в пропасть.
– Шнеллер! Швидче! Бистро! – повизгивал неутомимый барон, прыгая по камням. Вереница латников взобралась на самый хребет: врезало холодным ветром, с обеих сторон открылась гулкая сизо-зеленая пропасть, нервно дрожащая ртутными прожилками горных потоков. Наш караван, видимо, был почти у цели. Золотистый паланкин в голове процессии остановился: Маринка объявила минутный привал перед атакой. Ужас! Уже видна огромная пещера у седой растрескавшейся вершины…
Что-то вроде полуразрушенной крепостной стены отделяло наши боевые порядки от зияющей дырки в горе. Отсюда начиналась суровая иерархия грубых каменных плит, восходящих к холодному порогу пещеры: гранитные ступени высотой в полметра каждая. Несколько человеческих и конских скелетов демонстративно белели в расщелинах между плитами: из трещин торчали обломанные клинки и полусгнившие бунчуки неведомых полководцев.
При всем уважении к господину Траяну не скажу, что вход в его домен выглядел гостеприимно. Даже солнце, как на грех, трусливо спряталось в свинцовую дымку: ветер сделался жестче и теперь совсем неприязненно дергал флажки на копьях и шлемах Маринкиных воинов. Витязи притихли и посуровели: сбились в устойчивый клин, немедля покрывшийся сверху чешуйками разноцветных щитов и выпустивший наружу острия долгих подрагивающих копий.
Ага, теперь я тоже услышал. Гул. Он доносился из недр пещеры.
Потоптавшись у порога, броненосный клин медленно двинулся вперед. Я поморщился. Гул тоже приближался, многоголосо звеня, как шумливая туча гремучей картечи. Застучали, сдвигаясь плотнее, широкие щиты латников в первом ряду – Маринка, как огненная фурия, вылетела из паланкина и заметалась за спинами рыцарей, звонко выкрикивая приказы. «Нефертити в треуголке… Тутанхамон в юбке», – раздраженно подумал я. Внезапно – из пещерной глубины ударило ожившей жгучей темнотой! Волна черных пятен… Нефть? Камни? Летучие мыши? Ж-ж-ж-жаххх! – рокотнуло над головой, словно прошел на бреющем темный инопланетянский назгул… это были…
Пчелы! Густой, горячий рой яростных шершней косым вихрем пронесся над головами – словно накрыло сверху бархатно-черным и яростно-золотым гудением! «Ну вот, началось», – обреченно пробормотал розовощекий парень. «Зачалось», – согласился слепой старикашка, поспешно извлекая из котомки заветные гусли. «Первая фаза битвы: появление слабейшего типа вражеских ВВС, – догадался я. – Панику сеют, перепончатокрылые твари».
Злые пчелы пронеслись мимо и по широкой дуге ушли на разворот. «Карлсоны улетели, но обещали вернуться», – вздохнул я. У меня не было стальных доспехов: оставалось только спрятать голову внутрь бочонка, под крышку с тесным отверстием…
Я не успел этого сделать, потому что заметил старушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177