— Не хочу видеть епископа, пожалейте, пожалейте меня!..— А Жана де Кервилье ты хочешь встретить?Улыбка осветила лицо безумной:— Хочу… но я его не помню… хотя, наверное, когда-то знала… он был такой молодой, красивый… и так ласково смотрел на меня… и речи его были такие нежные…— Клянусь, скоро ты увидишь его!— Когда? Скоро?— Да… через несколько дней… никуда отсюда не уходи!— Нет, нет, не уйду… ни за что не уйду!— Слушай меня внимательно, Леонора! Ты увидишь не только Жана де Кервилье… ты встретишься и с дочерью, с твоей дочерью.Леонора удивленно посмотрела на свою собеседницу.— Моя дочь? Но у меня нет дочери… правда, однажды два дворянина сказали мне о какой-то девочке… Но я не поверила им…— Два дворянина? — встревожилась Фауста.— Ну да… но этого не может быть… у меня нет дочери!— Однако, Леонора, ты ведь вспомнила Жана де Кервилье. Его имя и его образ запечатлены в твоем сердце.— Может и так! Мне кажется, я действительно знала человека, которого так звали… и он всегда жил в моем сердце.Вдруг цыганка тревожно оглянулась по сторонам и взмолилась:— Тише, сударыня, тише! Не произносите больше это имя… Войдет мой отец — услышит… Что я ему скажу… придется поклясться, что в моей спальне никого нет!— Да… это было бы ужасно! Но, Леонора, если старый барон узнает о твоем секрете, будет еще ужасней!— Секрет? Какой секрет? — пролепетала Леонора. — Разве я что-то скрывала от отца?— Скрывала… от всех, кроме Жана де Кервилье…Внезапно Саизума закрыла лицо ладонями, и из груди ее вырвался крик:— Маска! — простонала она. — Красная маска! Знак моего позора! Я ее потеряла! Как, как спрятать мой позор?! О, прошу, сударыня, не смотрите на меня… вы не знаете… и никогда не узнаете…— Знаю! — резко оборвала ее Фауста. — Я знаю о твоем позоре, и о счастье твоем тоже знаю! Ты скрываешь свою тайну от отца, но возлюбленному ты ее открыла… Ты ждешь ребенка, Леонора!Саизума вскинула голову — на лице ее читалось неподдельное изумление:— Ребенка? Не понимаю.— Ты ждешь ребенка — вот твоя страшная тайна, и Жан все знает, ведь он собирается жениться на тебе!— Да, да… — простонала несчастная, — не дай Бог отец услышит… Но, сударыня, мое дитя, моя крошка… я уже люблю его… мы поженимся, и у ребенка будет имя… имя гордого рода…— Дочь, у тебя родилась дочь! Вспомни же, сделай усилие. Вспомни, Леонора… огромная площадь заполнена народом… толпа, звонят колокола, священник поддерживает тебя… ты еле идешь, потом на площади…— Виселица! — вскричала Саизума. — Виселица! Смерть! Пощадите, пощадите дитя, что вот-вот должно родиться!У несчастной подогнулись колени, и она ничком упала на холодный каменный пол. Фауста, ни на йоту не отступая от своего адского замысла, бросилась к ней и заставила подняться:— Слушай, Леонора! Тебя помиловали! Ты жива…— Да… да… жива… свершилось чудо… Но я же видела петлю над головой… я чувствовала руки палача на своих плечах… Жива… только я устала, безмерно устала… Что со мной?Фауста снова схватила Саизуму за руки:— Ты стала матерью! Твой ребенок, плод греха, дочь Жана де Кервилье, уже появился на свет. И ради ребенка, ради этого невинного создания тебя помиловали…— Помиловали? — пролепетала цыганка. — Значит, у меня есть дочь?Она внезапно рассмеялась, потом застонала. На Фаусту цыганка больше не смотрела и, казалось, вообще забыла о ней. Она с ужасом и радостью осознала, что у нее есть ребенок, девочка. Саизума опять опустилась на пол и закрыла лицо ладонями; она тихо всхлипывала.— Так что же? — продолжала Фауста. — Хотите вы увидеть свою дочь? Леонора де Монтегю, есть ли в твоем сердце хоть капля жалости к невинному созданию?Цыганка, дрожа, с трудом проговорила:— Я часто звала кого-то… наверное, ее, мою девочку… но я не знала тогда, что у меня есть дочь… будь она рядом, одна ее улыбка спасла бы меня от мучительных страданий…— Вы хотите ее видеть? — настойчиво и нежно повторила Фауста.— А где она? Почему она не со мной? Разве может дочь жить вдали от матери?— Я скажу тебе, где она.— Ах, вы все знаете! — в голосе Саизумы прозвучала настороженность. — А кто вы такая? Что вы от меня хотите? Зачем вам я и моя дочка?— Похоже, разум возвращается к тебе! — сказала Фауста. — Ты спрашиваешь, кто я такая… Просто женщина, которая жалеет и сострадает… разве этого не достаточно? Я случайно узнала тайну твоей жизни, случайно встретила твоего возлюбленного и твою дочь, а теперь хочу, чтобы ты стала счастлива…— Доченька! Доченька! — простонала цыганка.— Послушайте, бедная моя, вы стали матерью, но горести к тому моменту уже помрачили ваш разум, и вы оказались в тюрьме…— Тюрьму я помню, — задумчиво произнесла Саизума. — Там было страшно… плохо…— Злые люди захватили вашего ребенка… понимаете? — объясняла Фауста.— Да… злые… они меня посадили в тюрьму, а ее забрали и унесли…— Вы поняли? Они взяли вашего ребенка…— Бедная крошка… она так страдала…— Нет-нет, успокойтесь… она жила счастливо и спокойно. Нашелся добрый человек, отобрал девочку у злодеев, воспитал как собственную дочь…— Благослови его Господь! Как его звали? Я буду молиться за него!— Он умер, — ответила Фауста.— Умер? Судьба всегда жестока к праведникам!.. Но, наверное, он умер, прожив долгую счастливую жизнь? В спокойствии и в довольстве?— Нет! Бедняга погиб в тюрьме.— Скажите, как его звали? — сквозь слезы спросила цыганка. — Раз уж я никогда не увижу этого святого человека…— Фурко, прокурор Фурко… Запомните это имя…— Фурко… Никогда не забуду… Но почему же он оказался в тюрьме? За что?— Из-за вашей дочери.— Нет! Не может быть! Нет, сударыня, моя дочь никому не причинила зла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155