— Вино согревает сердце, — сказал он, — но более всего мне греет душу встреча с таким другом, как вы, шевалье де Пардальян. Знаете, в тяжелые минуты, когда отчаяние подступало ко мне, я всегда вспоминал о вас… Я помню вашу улыбку, помню, как вы утешали меня… Память моя не сохранила облика матери, и я никогда не видел отца. Но иногда я мечтал о том, что у меня есть старший брат, и представлял вас, шевалье! Помните тот день, когда я делал бумажные цветы у монастырской стены, а вы подошли ко мне и заговорили с несчастным ребенком?— Конечно! Я ничего не забыл! — ответил Пардальян.Прошлое снова вернулось к нему, и он почувствовал неизъяснимое волнение.— Вы так просто, по-дружески побеседовали со мной, — продолжал Жак Клеман. — Потом мы снова встретились… в тот ужасный день… кровавый праздник святого Варфоломея в Париже… Вы проводили меня к могиле моей матери. С того дня ваш образ навеки остался запечатленным в моем сердце… А вы совсем не изменились; глаза у вас по-прежнему добрые, и лицо светится отвагой… кто раз вас увидел, уже не забудет… Поэтому я сразу узнал вас в таверне «Железный пресс», да и как я мог не узнать своего единственного друга?!Жак Клеман горестно вздохнул:— Сегодняшняя ночь — возможно, последняя в моей жизни! Роковой час близок! Поистине по воле Провидения увиделся я сегодня с человеком, что для меня дороже всех на свете… И надо же было судьбе свести нас с вами в такую минуту! Пардальян. сердце мое замирает, когда я думаю о той, которую так люблю… о моей матери. Шевалье, я отомщу тем, кто убил ее!.. Расскажите мне об Алисе де Люс: ваши слова придадут мне силы, и рука моя не дрогнет…— Да… — задумчиво произнес шевалье. — Вы ведь так и не встретились с ней… кто знает, может, поэтому вы так боготворите ее…— Понимаю, что кроется за вашими словами, шевалье. Думаете, я пребываю в счастливом неведении? Ошибаетесь… Я многое выпытал у одной старухи, верной служанки Екатерины Медичи… Мне немало известно о жизни Алисы де Люс… и о ее преступлениях…— Алиса не преступница! — решительно прервал монаха Пардальян. — Она всего лишь жертва.— Вы действительно так думаете? — обрадовался Жак Клеман. — Конечно, несчастная расплачивалась за чужие грехи, ее толкнули на гибельный путь…— Вся вина лежит на старой королеве Екатерине. Алису де Люс поставили перед роковым выбором: или любимый человек отвергнет ее, или она собственными руками подтолкнет его к гибели… Что ей было делать?! Она так страдала! Алиса пыталась бороться с королевой Екатериной. Невозможно представить, какие муки вынесла несчастная во имя любви!.. Теперь она обрела покой. Мир ее праху, и мир памяти ее…Шевалье снял шляпу, герцог Ангулемский последовал его примеру, а монах еще ниже опустил свой капюшон. Несколько минут они молчали, потом Жак Клеман заговорил:— Пардальян, вы, наверное, не желаете рассказать сыну правду о матери, однако не хотите и лгать. Вами движет жалость…— Алиса де Люс заслуживала жалости и сострадания больше, чем любая другая женщина в мире!— Не будем больше об этом… Расскажите лучше, как вы пытались спасти мою мать…— Нет, — покачал головой шевалье, — прошлое умерло. Умерла любовь… И вам, и мне осталось одно — ненависть к негодяям и надежда свершить в будущем возмездие.Жак Клеман встал и резким движением отбросил назад капюшон рясы. В мерцающем свете свечи глаза на его бледном изможденном лице горели как уголья,— Шевалье, — торжественно произнес монах, — вы правы, надо думать о завтрашнем дне! Завтра я отомщу за Алису де Люс. Завтра старая королева узнает, что такое безграничное отчаяние. Завтра падет ее любимый сын… Завтра исполнится воля Провидения…— Итак, вы собираетесь убить короля Франции.— Таково веление Господа, переданное мне посланным им ангелом. Ни один человек не знает этой тайны. Но вам, Пардальян, я доверяю и скорее умру, чем позволю себе усомниться в вашей дружбе. Да, я собираюсь убить короля Франции… И вы, вы тоже завтра будете отомщены, шевалье! Вы же, герцог Ангулемский, с моей помощью рассчитаетесь с Екатериной и с королем Генрихом. Вспомните, сколько зла причинили они вашему отцу!.. Молитесь же за меня, а за Генриха Валуа молиться уже бесполезно!..Монах замолчал и задумался. Потом он все так же безмолвно склонил голову и, видимо, собрался уходить. Но Пардальян остановил его:— Вы посвятили нас в вашу тайну, расскажите же теперь, как вы собираетесь действовать.Жак Клеман заколебался, но отказать шевалье не смог:— Хорошо… От вас у меня тайн нет… Кроме того, вы получите возможность видеть все собственными глазами и сполна утолить жажду мести… Завтра в девять утра король примет в ратуше герцога де Гиза. После аудиенции Валуа отправится в собор. Он знает, что на пути в церковь к нему подойдет исповедник и вручит индульгенцию с полным отпущением грехов. Этот монах должен сопровождать короля до самого входа в собор. Пардальян, этим исповедником буду я!Карл Ангулемский вздрогнул и хрипло произнес:— Значит, вы пойдете с крестным ходом от ратуши до собора?— Нет, — ответил монах. — Я буду ждать у входа в храм. Я подойду к королю, и Генрих опустится на колени, чтобы принять индульгенцию. С колен он уже не встанет…Жак Клеман все ниже склонял голову. Казалось, на него давил невидимый тяжелейший груз. Из последних сил монах произнес:— Молитесь же за меня, — и метнулся к двери.Но Пардальян удержал Жака Клемана за руку, а герцог бросился к выходу, чтобы помешать монаху уйти.— Жак Клеман, — спокойно сказал шевалье, — я хотел бы попросить вас об одной услуге…Монах с удивлением взглянул на Пардальяна и воскликнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155