— Видите, вас здесь знают, — вполголоса сказала Пардальяну Мари Туше. — Все в этом доме, а также наши друзья и знакомые, говорят о вас, словно о легендарном рыцаре Круглого Стола. Зимними вечерами я часто рассказываю о ваших подвигах: о том, как вы спасли Жанну д'Альбре; о том, как вырвали из лап смерти нашу дорогую Виолетту. И меня слушают, как некогда слушали в замках труверов Поэты в средневековой Франции.

, повествовавших о деяниях героев древности…Пардальян провел незабываемый вечер. Но на следующее утро, когда Карл Ангулемский вошел в комнату к шевалье, желая пригласить его на охоту, гость заявил, что собирается уезжать.— Как уезжать? — удивился герцог. — Но, надеюсь, ненадолго? Вы к обеду вернетесь?Пардальян отрицательно покачал головой.— Но вы должны остаться с нами. Зачем вам покидать друзей? — недоумевал Карл.— Когда-нибудь я, может, и вернусь. Но сейчас мне пора в дорогу…Мари Туше умоляла, Виолетта рыдала, но шевалье был непреклонен. Тогда все начали наперебой уговаривать его поскорей возвращаться в Орлеан.— Хорошо, хорошо, дорогие мои, — пообещал шевалье, — если мне станет грустно и одиноко, когда я состарюсь и захочу тепла, покоя и уюта, я непременно вернусь к вам.Уже отъехав довольно далеко от Орлеана, Пардальян прошептал:— Теперь я, по крайней мере, могу сказать, что видел настоящее счастье.И снова повторил:— Лишь бы их счастье длилось подольше!В полдень он остановился на постоялом дворе, чтобы пообедать и дать передохнуть коню. Пардальян вытряс содержимое своего кожаного пояса и увидел, что у него осталось семь экю по шесть ливров на все про все.Шевалье недовольно поморщился:— Интересно, как я на эти деньги доеду до Флоренции, а потом вернусь обратно во Францию?Он решил порыться в седельных сумках и с удивлением обнаружил там вместительную шкатулку, а в ней — миниатюру, письмо и пять свертков с монетами. Пардальян развернул один из них и убедился, что в нем содержалось сто золотых экю. Он взглянул на миниатюру: это был портрет Мари Туше в молодости — в то время она жила в Париже на улице Барре, в скромном доме, где часто бывал Карл IX. Пардальян раскрыл письмо и прочел: «Сударь, Вы уезжаете в дальнее путешествие. И я подумала, что имею право позаботиться о Ваших дорожных расходах, как я обычно забочусь о моем сыне Карле. Этот портрет сделан в 1572, незабываемом для меня году. Это самый дорогой подарок того, кого я так любила. Я отдаю его Вам, ибо Вы для меня давно стали родным человеком. Прощайте, дорогой мой! Я была бы счастлива увидеть Вас еще раз, помните об этом. Да хранит Вас Бог! Мари Туше.» Пардальян долго сидел за столом, не выпуская из рук письма. Он был погружен в глубокие размышления. Гостиничный лакей позвал его обедать, но шевалье даже не повернул головы: он боялся, что увидят его слезы. Глава XLПАЛАЦЦО-РИДЕНТЕ Пардальян прибыл во Флоренцию только в конце апреля, и это доказывает, что он не торопился и путешествовал с удовольствием. В дороге шевалье никогда не скучал. Он обожал бродяжничать… видимо, подобные склонности он унаследовал от отца. Он любил дорожные сюрпризы и неожиданности — как приятные, так и не очень. Ему нравилось приезжать после долгой дороги на какой-нибудь постоялый двор, греться у очага, смотреть как служанка накрывает на стол. Сам процесс путешествия доставлял ему радость и удовольствие…Иногда он задерживался на пару дней в каком-нибудь городе. Он проехал Лион, спустился вниз по Роне, затем двинулся по побережью Средиземного моря, добрался до Ливорно и, наконец, оказался во Флоренции.На следующее утро Пардальян разыскал в городе дворец, о котором говорила ему Фауста. Привратник у дверей спросил, действительно ли перед ним находится светлейший синьор де Пардальян. Шевалье уже привык к льстивой итальянской вежливости, поэтому спокойно ответил, что он и есть тот самый синьор де Пардальян. Тогда важный привратник передал ему запечатанное письмо. Пардальян тут же раскрыл его и прочел всего четыре слова:«Рим. Палаццо-Риденте. Фауста.»— Значит, госпожа Фауста ждет меня в Риме? — спросил Пардальян.Но привратник заявил, что ему велено передать светлейшему господину де Пардальяну только письмо — и ничего более. Впрочем, шевалье был рад продолжить свое путешествие и вовсе не огорчился, что свидание с Фаустой откладывается. Читатель резонно может спросить:— Если Пардальяну так не хотелось встречаться с Фаустой, то зачем же он к ней ехал?Такая мысль пришла в голову и самому Пардальяну.— Какого черта я притащился в Италию? — спросил себя шевалье, отправляясь прекрасным майским утром в Рим. — Подумаешь! Растрогался на минуту, пожалел несчастную женщину… Она была так прекрасна, когда разговаривала со мной там, на берегу Луары… а потом бросилась в воду… Конечно, я должен был спасти ее. Но не стоит ли мне немедленно развернуть лошадь и поскакать в Орлеан? Там меня ждут… буду зимой греться у очага, осенью охотиться на оленя, а летом, в жару, устроюсь под липой и займусь мемуарами. В самом деле, почему бы мне не засесть за мемуары, в подражание господам де Ту, Брантому, дю Бартасу и многим, многим другим?Идея о мемуарах почему-то очень развеселила шевалье.«Болтая таким вот образом сам с собой и убеждая себя, что надо возвращаться во Францию, шевалье тем не менее, неуклонно приближался к Риму.Пардальян въехал в вечный город четырнадцатого мая 1589 года, вечером, когда косые солнечные лучи осветили романтические развалины итальянской столицы, а тысячи колоколен на Авентине. Эсквилине, Капитолии и Целии зазвонили к вечерне.Пардальян остановился в гостинице, именовавшейся «У доброго парижанина».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155