А растерянная герцогиня де Монпансье кинулась искать соборного звонаря. Он должен был пробить шесть ударов — знак того, что покушение на Генриха Валуа не удалось.— Кто ты? — спросила Фауста монаха.При звуке ее голоса тот отпрянул назад, и Фаусте показалось, что она слышит сдавленный смех.— Кто ты? — повторила Фауста и почувствовала, что готова задушить этого наглеца прямо здесь же, в соборе.— Черт побери, сударыня! — ответил монах. — Капюшон рясы скрывает ваше лицо, но вас легко узнать по голосу. Ваш голос не забудешь, особенно если побывал в вашей ловушке. Хотите узнать, кто я? Посмотрите внимательней! Кроме того, вам следует поблагодарить меня — я позволил вам остаться неузнанной. Крийон бы очень обрадовался, скажи я ему, что такая красавица заявилась в собор для того, чтобы убить короля! Смотрите, сударыня, смотрите же!Лишь только монах заговорил, Фауста побледнела и попятилась.«Это его голос! Это он! Не может быть… он же мертв! Господи, он здесь и смеется надо мной! Ненавижу… ненавижу его… и люблю!» — пронеслось в голове у Фаусты.Она застыла как статуя, не в силах вымолвить ни слова. А про себя без конца повторяла: «Он же умер! Я уверена, он умер! Но он здесь и разговаривает со мной!»В эту минуту монах кончил говорить и откинул капюшон — перед Фаустой стоял шевалье Жан де Пардальян.Он стоял и смотрел на нее — насмешливо и сочувственно. Это сочувствие во взгляде Пардальяна более всего оскорбило Фаусту. Кровь Борджиа взыграла в ее жилах, и, как и ее прабабку Лукрецию, Фаусту охватила жажда убивать. Она словно потеряла разум и была готова накинуться на шевалье на глазах у всех.Если бы он сказал еще слово, если бы он сделал хоть один жест — его смерть была бы неминуема! Но шевалье де Пардальян стоял неподвижно, и это спасло его. Руки Фаусты медленно опустились. Ей удалось справиться с собственной яростью. К ней вернулось ее незаурядное хладнокровие. Фауста принадлежала к редкому типу людей, которые верят в собственную богоизбранность. Она была убеждена, что рано или поздно совершит то, что предначертано для нее Господом.Но, будучи существом необыкновенным, она оставалась женщиной. И сейчас душа ее трепетала, ей пришлось прислониться к колонне из страха рухнуть на пол. Этот человек вновь победил ее…Пардальян подошел поближе, лицо его стало серьезным, всякая ирония исчезла.— Сударыня, — произнес он спокойно и убедительно, — позвольте мне повторить то, что я вам уже когда-то говорил: «Вы прекрасны, вы умны, вы молоды… Возвращайтесь в Италию… „ Видите ли, я человек простой, ваши возвышенные рассуждения не прельщают меня. Но добраться до сути я умею… Если вы ищете счастья, то неограниченная власть, к которой вы стремитесь, не сделает вас счастливой. Станьте просто женщиной, и вы обретете счастье! Я повторю вам то, что говорил мне когда-то мой отец, а он был мудрее многих философов. «Нужно жить, — повторял он, — просто жить… Берите от жизни все, что она может вам дать! Ведь человеку отпущено так мало времени! Любите солнце и звезды, наслаждайтесь летним теплом и снежными зимами, зеленью лесов и холодным ветром… любите жизнь во всем ее многообразии, ибо все в мире прекрасно. Надо лишь уметь находить хорошее в каждом явлении…“Вот что говорил мне господин де Пардальян. А от себя я добавлю, что надо уметь любить: любовь делает женщину женщиной, а мужчину мужчиной. Остальное — суета сует. Почему вы так хотите повелевать себе подобными? Упаси меня Боже стать императором или папой! Уезжайте, сударыня! А мы тут как-нибудь разберемся с нашим королем, герцогами и принцами! Нам хочется просто жить, наслаждаясь жизнью. Мои слова, наверное, звучат странно. Вы ведь хотели меня убить, но я помню: вы тогда плакали! Поэтому, сударыня, мне захотелось по-братски посоветовать вам: уезжайте! Пока еще не упущено время! Пока еще я могу разговаривать с вами как друг, не скрывая своего сочувствия. Еще немного — и вы лишитесь права на мое сочувствие…Фауста молчала. Казалось, она не слышала слов шевалье, но кто знает, какие мысли приходили ей в голову. А Пардальян продолжал:— Сударыня, я твердо намереваюсь сделать три вещи. Во-первых, я не дам герцогу де Гизу стать королем. После нашей последней встречи в гостинице «У ворожеи» я более чем когда-либо настроен посчитаться с герцогом всерьез. Во-вторых, я обязательно убью господина де Моревера. Если вас интересует, за что — спросите у него самого. И в-третьих, я сделаю так, чтобы герцог Ангулемский встретился с юной Виолеттой… Сударыня, почему вы не пожалеете этих детей?.. Если бы вы видели, как плакал несчастный Карл, вы бы привели к нему Виолетту и сказали: «Любите друг друга и будьте счастливы».Если бы вы так поступили, если бы вы сделали их счастливыми, и престол, и папская тиара показались бы вам такой безделицей! Одно ваше слово — и несчастные дети обретут счастье. Сударыня, что вы сделали с Виолеттой? Где она? Если откажетесь отвечать, предупреждаю: я прибегну к силе…Пардальян замолчал, В пустом соборе царила тишина, лишь двое служек гасили свечи.— Сударыня, — настаивал шевалье, — я жду вашего ответа. Где певица Виолетта?Фауста огляделась. Она поняла, что помощи ей ждать неоткуда. Она оказалась во власти шевалье, однако же умирать гордая итальянка пока не собиралась.— Я не знаю, где Виолетта! — ответила Фауста. — Она меня больше не интересует… Я вам уже говорила, тогда, в моем дворце, что не хочу обманывать вас. Я не знаю, куда подевалась девчонка. Теперь она принадлежит господину Мореверу.Пардальян побледнел. Он не сомневался, что Фауста говорит правду. Она вообще была неспособна лгать, да и какой ей был смысл обманывать шевалье?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155