Вскоре замок опустел — осталась лишь охрана, часовые да патрульные, обходившие каждые четверть часа все дворы и переходы. В покоях короля было только несколько солдат, несших службу согласно дворцовому распорядку.Опустели и городские улицы. Люди предпочитали сидеть по домам. Холод, казалось, заморозил всех жителей. Снега не было, но низкое серое небо печально нависло над Блуа. Мрачно несла свои воды потемневшая Луара. Тяжелая тишина легла на замок, на город, на все вокруг…Иногда случаются такие дни — серые, мрачные, беспросветные…В спальне у короля в огромном камине разожгли огонь. Весело потрескивали буковые поленья. Бледный, задумчивый Генрих III сидел у камина. Время от времени он поглядывал в окно, словно пытаясь что-то расслышать в царящей вокруг тишине. Напротив него, в кресле, сидела Екатерина Медичи. Королева казалась мрачней обыкновенного. Мертвенно бледная, в темных одеждах, она словно воплощала собой эту грозную, ледяную тишину. И все нарастало ощущение некоей неясной тревоги, разлитой в воздухе…В королевскую спальню вошел какой-то дворянин. До самых глаз закутанный в плащ, он тщательно скрывал свое лицо. Но, похоже, и Генрих III, и Екатерина Медичи прекрасно знали этого человека и ожидали его.— Уже скоро! — вполголоса произнес вошедший.— Когда? — хладнокровно спросила Екатерина.— Точный день пока не назначен, но до Рождества. Как только все выяснится, я сообщу.Король молча кивнул, а Екатерина Медичи сказала:— Можете идти. Спуститесь по потайной лестнице.Дворянин поклонился и вышел. Король пробормотал:— Ну и мерзавец этот Моревер!Королева поднялась и открыла двери. Генрих III не двинулся с места. Он по-прежнему сидел у камина и зябко протягивал руки к огню, хотя в комнате было тепло. По знаку королевы в спальню вступили пятнадцать дворян. Екатерина сама затворила за ними двери и опустила плотные портьеры.Надо заметить, что в этот день входы и выходы охраняли не солдаты или гвардейцы, а дворяне из свиты короля. Они стояли не только у дверей спальни, но и у дверей смежных комнат, ведших в сад и во двор. Таким образом, никто не смог бы приблизиться к спальне и подслушать королевскую беседу.Екатерина пригласила собравшихся сесть. Все тут же молча повиновались. Люди чувствовали, что предстоит важный разговор. В тот момент было не до соблюдения придворного этикета. Среди тех, кого созвал король, были уже знакомые нашим читателям лица: Крийон, капитан Ларшан. Монсери, Сен-Малин, Шалабр, Луань, Бирон, дю Га, д'Омон и некоторые другие.Король обвел взглядом своих верных слуг и очень спокойно произнес:— Господа, герцог де Гиз хочет меня убить.Трудно описать то впечатление, какое произвели на присутствующих слова Генриха III. Всем было прекрасно известно об опасениях короля. Более того, многие даже подозревали, зачем король тайно собирает их в своей опочивальне. И тем не менее слова Генриха прозвучали как гром среди ясного неба. Никогда прежде король не позволял себе высказываться так открыто. И эта его искренность свидетельствовала о том, что положение ужасно. Они переглянулись, а некоторые инстинктивно потянулись к оружию, словно Гиз находился здесь, рядом с ними. Король жестом успокоил собравшихся и добавил:— Я долго сомневался, долго отказывался верить и отметал все подозрения. Я не мог представить, что человек, которого я осыпал благодеяниями, способен замыслить подобное. Я должен принять решение, и я приму его сегодня, ибо Гиз намеревается разделаться со мной еще до Рождества… Я собрал вас для того, чтобы просить вас о помощи и узнать ваше мнение. Говори ты первым, Крийон!— Сир, — начал Крийон, — если бы речь шла о планах сражения, я бы с удовольствием высказался. Драться с врагом — мое ремесло. Но речь идет о преступлении, и этим делом, как мне кажется, должны заняться судейские.— Итак, вы советуете мне судить герцога де Гиза?— Так поступают с преступниками, сир! Обвиняемый имеет право на защиту. Если преступление доказано, выносится приговор и негодяя казнят.Бирон и еще несколько человек одобрительно закивали.— Но ведь друзья обвиняемого могут вмешаться в процесс, спасти преступника и казнить самого обвинителя, — с иронической улыбкой заметил Генрих. — Ваш совет никуда не годится, Крийон.— Сир, я же солдат…— Итак, — настаивал король. — вы не видите иного выхода и предлагаете судить этого предателя и мерзавца, поднявшего руку на своего короля?— Да, сир! — твердо ответил Крийон. — Чем страшнее преступление, тем выгоднее королю широкая огласка.— Негодный, негодный совет, — медленно повторил Генрих. — Я вам скажу, что надо делать, — надо убить того, кто хочет убить тебя! Ведь вы устраиваете засады на противника, так, Крийон? Ну вот, и на предателя тоже ставят сети, заманивают его туда и убивают как бешеную собаку. Что скажете, сударь?Старый вояка поклонился и произнес:— Сир, отдайте приказ, и я вызову на поединок герцога де Гиза в присутствии его дворян. Мы скрестим шпаги, и Господь решит, кому из нас отдать победу.— Я в таких случаях не слишком доверяю Господу, — ехидно заявил король.— Значит, Ваше Величество не доверяет моей шпаге?! Я, конечно, могу потерпеть поражение, ведь герцог — прекрасный фехтовальщик. Но если я одержу победу, то спасу своего короля. А если погибну… что ж, у Вашего Величества будет одним верным слугой меньше.Король, видимо, заколебался, потому что посмотрел на Екатерину Медичи. Та едва заметно покачала головой.— Нет, мой храбрый Крийон, — ответил Генрих, — я не хочу подвергать вас риску. Ваша жизнь нужна французскому престолу. Кроме того, я не могу полагаться только на Господа в таком важном деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155