он позаботился об исповеднике для королевы.Жака Клемана поразило, что, несмотря на болезнь старой женщины, наверху, в верхних этажах замка, болтали о пустяках, смеялись и развлекались придворные.Крийон пригласил его в комнату перед спальней. И тут Жак Клеман спросил:— Где он?— Кто? — удивился Крийон.— Король…— Вы не поняли, отец мой. Я вас позвал к королеве-матери. Ей очень плохо…— А где же король? — настаивал монах.— В Амбуазском замке.— Но разве он не вернулся нынче ночью? — с надеждой спросил Жак Клеман.— Да нет. Однако же я попрошу вас пройти к королеве.Жак Клеман с трудом сдержал возглас разочарования. Но Крийон уже распахнул дверь в спальню, и монаху пришлось войти. Капитан удалился…Королева лежала в затемненной комнате, всеми забытая и заброшенная. Хотя на улице было светло, шторы плотно закрывали окна, а на каминной полке горели свечи. Их неверный свет не мог полностью рассеять темноту, и мрак выползал из каждого угла спальни.Монах пригляделся и увидел лежащую на кровати старую, морщинистую, бледную женщину; ее глаза ярко блестели и притягивали взор вошедшего, ибо лицо было неподвижным и полумертвым, а этот блеск завораживал. Казалось, королева смотрит уже не на реальный, а на загробный мир.Жак Клеман твердил себе:— Королева умирает! Екатерина Медичи умирает! И я, сын Алисы де Люс, присутствую при ее агонии.Королева пошевелилась, и Жак Клеман очнулся от грез.Екатерина сделала тонкой слабой рукой движение, приглашающее Жака Клемана подойти поближе. Она прошептала:— Подойдите, отец мой, подойдите…Он медленными шагами подошел к изголовью кровати. Екатерина пристально взглянула на него и с трудом выговорила:— Я вас не знаю. Вы — не королевский духовник…— Нет, мадам, — ответил Жак Клеман. — Духовник уехал. Я случайно оказался рядом с замком, и господин де Крийон пригласил меня, чтобы принять вашу исповедь.— Тем лучше… — прошептала Екатерина.Видимо, ее больше устраивал безвестный монах, чем придворный капеллан.— Да… тем лучше… — с дрожью в голосе повторил Жак Клеман.— Мой сын… — прошептала умирающая. — Где Генрих?.. Где мой сын?— Его Величество в Амбуазе, мадам.Королева закрыла глаза и замолчала. Из-под прикрытых век выкатились две слезинки и медленно сбежали по морщинистым щекам.— Значит, я его больше не увижу? Я умираю, а сына со мной нет… Страшная смерть… Сынок, дорогой, обожаемый сынок… я умираю, а тебя нет рядом…Потом она заговорила — быстро, лихорадочно и неразборчиво. Монах склонился над королевой, но уловил лишь какие-то обрывки фраз да имена, много имен:— Диана Французская… Монтгомери… нет, неправда… а Колиньи… нет, не хочу… Моревер, слушай, Моревер…Жак Клеман жадно прислушивался. Он ждал, что королева произнесет еще одно имя, но так и не дождался. Внезапно Екатерина широко раскрыла глаза; в них промелькнула тревога.— Я что-то говорила? — спросила она.— Ничего, мадам, я жду, чтобы Ваше Величество соблаговолили сообщить мне тайны вашей души, дабы я мог вознести их к трону великого судьи, который карает и прощает…Старая королева с трудом приподнялась на подушках и посмотрела на исповедника.— Отец мой, я раскаиваюсь в моих грехах, простит ли меня Господь?— Если вы сознаетесь в содеянном…— Тогда слушайте, отец мой…Монах вновь склонился над Екатериной, ловя каждое ее слово. Королева задыхалась, пальцы ее конвульсивно теребили и перебирали одеяло, и эти движения свидетельствовали о близости конца.— Я признаюсь… признаюсь… — чуть слышно прошептала она. — Я убила или приказала убить несколько десятков человек… они мешали мне… среди них — сеньоры и горожане, бедные и богатые… я не гнушалась никакими средствами: топор и петля, яд и кинжал… Конечно, этих смертей могло бы и не быть, но я действовала во благо государства…— Дальше, мадам, — произнес монах, — это не столь тяжкий грех…Екатерина обрадованно вздохнула и продолжала:— Монтгомери убил моего супруга, короля Генриха II… Признаюсь, тот удар копья вовсе не был случайным…— Король, супруг ваш, унижал и оскорблял вас. Конечно, грех тяжкий, но понять вас можно. Дальше, мадам…Глаза Екатерины блеснули.— Жанна д'Альбре умерла от странной лихорадки, прямо в Лувре, во время празднеств… признаюсь, лихорадка не поразила бы королеву Наваррскую, если бы она не получила от меня в подарок некую шкатулку, в которой хранила перчатки…— Дальше, мадам, — отозвался монах.— Мой сын, мой сын Карл, возможно, прожил бы дольше… но мне так хотелось видеть на троне Генриха…Произнеся имя Генриха, королева всхлипнула.— Колиньи… — чуть слышно продолжала Екатерина. — Колиньи, а вокруг него сотни, нет, тысячи людей! Их убили по моему приказу… но я хотела спасти нашу Церковь!— Дальше! — приказал монах.— Все, клянусь Богом, это все! Пощадите, отец мой! Отпустите грехи умирающей, иначе я умру проклятой!— Умри, умри, проклятой! — вскричал Жак Клеман. — Умри у меня на глазах. Умри без отпущения грехов! Ты попадешь в ад и будешь вечно терпеть страшные муки!— Пощадите, отец мой! Пощадите! — простонала старая королева.— Будь проклята навеки! Ты забыла самое страшное, самое тяжкое из твоих преступлений!— Кто ты? Кто ты? — прохрипела королева. — Кто послал тебя? Души мертвых?— Ты еще не все знаешь! Твой любимый сын Генрих умрет! Умрет от моей руки! Умрет без покаяния, как и ты! И будет проклят навечно!Жуткий крик сорвался с губ умирающей. Она попыталась приподняться, чтобы наброситься на монаха и задушить его… Но сил уже не было, и она вновь откинулась на подушки.— Ты спрашиваешь, кто послал меня? — загремел голос Жака Клемана. — Я пришел от имени одной из твоих жертв!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155