— восторгался вслух дед Илья. — Цветов-го сколько, А там мы что видели? Навозные кучи! Да хотели наши начальники, чтобы мед был. Вот здесь он будет! Скоро тут клены зацветут, рябина, дикая малина, опять и подлесок богатый, медистый. Вон кипрей будет цвесть, шалфей, душица» Да мало ли чего гут нет! Опять же и в поле вылет.
Пчеловоды долго искали место для своей пасеки. Хотелось, чтоб и в лес не забиваться, и цветов было больше, и ветром не продувало пасеку, и не низкое, не холодное место было. И, как говорил дед Илья, лучше вырубки у Кулангинского ручья не нашли. Всем взяла вырубка, Даже озерцо, карасей ловить, оказалось под руками, шагов двести всего.
Пчеловоды сели на берегу озерца и стали закусывать, запивая скромный завтрак озерной водой, черпая ее с поваленного в воду дерева картузами. Потом Степан вздумал искупаться. Он долго фыркал и брызгался у берега, пугая лягушек, сминая еще молодые, чуть достигшие поверхности воды, холодные стебельки водяной гречихи,
— Что, боишься глубже-то? — смеялся над ним дед Илья, — Боишься?
— Жить тут будем — научусь плавать! — весело кричал в ответ Степка, пуще прежнего хлопая по воде ногами.
На облюбованном месте пчеловоды прежде всего стали строить просторный шалаш, чтобы можно было стоять в нем, с окном и дверью. В шалаше соорудили из жердушек два топчана для спанья и до позднего вечера работали на точке; чистили, забивали колышки, на которых будут стоять ульи.
— Вот и пасека! — утирая подолом рубахи со лба пот, радостно говорил дед Илья. — Начало положено. А уж огородимся, обстроимся потом, когда жить тут будем» — И, с силой ударив топором в старый трухлявый пень, добавил: — Все у нас теперь будет, Степка, все. Для пчел здесь место самое подходящее, медом колхоз снабдим, а значит, и почет себе заимеем! А так-то будто и не люди мы, всяк смотрит только обидеть, А теперь — шалишь!
О перевозке пасеки сразу заговорило все село. Днем, пока дед Илья и Степка готовились к отъезду, к ним на пасеку заглянуло человек двадцать. И хотя новость была известна всем, все же от нечего сказать каждый спрашивал:
— Слышно, уезжаете, дедушка Илья?
Некоторые приходили с чистой душой, сочувствовали пчеловодам, соглашались, что пчелам тут действительно не место, советовали, какой дорогой лучше ехать. Другие же вздыхали и, делая вид, что сочувствуют, ехидно тянули:
— Оно, конечно, несподручно тут, на глазах у всего села. Ни отдохнуть, ни тебе медком побаловаться, А там вам будет куда вольготнее. Что душе угодно, то и делай. Как ни то — лес! Кто там будет подсматривать за вами?
- Перед вечером пришел и председатель колхоза. Он молча прошелся между ульев, заглянул в шалаш, где была сложена нехитрая пасечная рухлядь, и, окинув пчеловодов с ног до головы строгим начальственным взглядом, сказал:
— Смотрите у меня, не подкачайте! Правление вам идет навстречу» Посевная еще не кончилась, а лошадей вам даем» Засучай-те рукава и вы. Да смотри, дед Илья.
К вечеру подъехали подводы.
— Уезжаете, значит? — свертывая папироску, просто так, чтобы завязать разговор, спросил конюх Демьян, назначенный в возчики, малорослый, трусоватый мужичишка, и, не дожидаясь ответа, да он и не нужен был, одобрил: —- Что ж, хорошо. Пчеле в лесу, знамо, лучше. Давно бы надо их туда увезти, Все, глядишь, кое-когда медку бы отведали, а тут, у конюшен, ясно, его не будет,
Тронулись в сумерки. Впереди пошла подвода с пасечной рухлядью и хлебным припасом для пчеловодов, за ней — подводы с ульями.
— Осторожнее! На дорогу больше смотрите, чтобы не тряско было! — хлопотливо бегал от одной подводы к другой дед Илья.
Подводы выехали на пыльную, хорошо наезженную дорогу и потянули к околице. Дробно простучала под колесами плотина-мост «электростанции» Митьки Крюкова.
У околицы, на завалинке последней избы, обоз поджидала старушка.
— Чего ты, мать, сидишь тут? — узнав жену, пошел ей навстречу дед Илья. — Аль меня ждешь?
— Тебя, — просто ответила она. — Ждала, ждала. Думала, уж не прокараулила ли из окна-то, вот и вышла на завалинку. А вы, значит, уезжаете?
— Совсем, мать. Еле-еле вырвались на свободу!
— А я все к ужину тебя ждала, а вы вон совсем,
— Да разве до ужина теперь, что ты.
— Ну, дай вам всего хорошего на новом-то месте! — скороговоркой проговорила она и подала деду узелок с провизией. — Вот, а то не ужинал. Как приедете, так и закусишь. Яички тут да хлеба завернула..
— Что ты, мать, ай в солдаты провожаешь?! — удивленно воскликнул дед Илья, увидев узелок. — Чай, придем на неделе-то. Не я, так Степка прибежит.
Но узелок он взял и побежал догонять обоз.
Ночь была теплая, почти душная, как перед дождем. Дорога повернула на взгорок, но лошади шли бодро, покачивая головами в такт шагам, словно кланяясь каждому шагу. Весело переговаривались возчики. Лишь дед Илья, обремененный большой заботой о пчелах, бегал от телеги к телеге, тревожно вслушивался, не излишне ли шумят пчелы. И каждая колдобина на дороге, каждая неровность, на которой подпрыгивали телеги, каждый толчок болью отдавался в сердце деда.
— Потише бы, мужики, то и дело просил он возчиков. — Тряско пчелам-то. Кабы беды не нажить...
— Да что теперь, на руках, что ли, нести твоих пчел? — наконец вспыхнули возчики. — А люди-то как возят? Асфальт, что ли, расстилают?
За последней подводой шел Степан с разожженным дымарем в руках. Тут же к грядке телеги было привязано ведро с разведенной глиной, чтобы в случае чего все было под рукой. Делал дед Илья такое длинное путешествие с пчелами впервые, поэтому и чрезмерно волновался за каждый лошадиный шаг. Несмотря ни на что, беда подкараулила обоз в Кулангинском овражке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121