Придет Сергей Иванович в такую рощу, поставит на пенек блюдечко с медом, а сам закуривает свою трубку, ложится рядом на траву и ждет. А пчелы чуют мед и издалека. Если есть в этой роще дупло с одичавшими пчелами, так они очень быстро окажут себя: обязательно несколько пчел прилетят на блюдечко с медом. А больше Сергею Ивановичу ничего и не нужно. Он осторожно берет с блюдечка одну пчелу, зажимает ее в ладонях и минут пять держит в полной темноте. А когда раскроет ладонь и выпустит пчелу, то она уже не делает кругов, чтобы заметить место, где стоял мед, а прямо без оглядки летит домой. Сергею Ивановичу только это и нужно. Он берет направление и идет со своим блюдечком, а навстречу ему новые пчелы летят, тоже дорогу показывают. Так он без ошибки к самому дуплу и подойдет. Вот ему и мед. В хорошем дупле к осени пуда три-четыре меда скопится. А Сергей Иванович за осень-то их штук десять найдет. Вот так и заготовляет. И кислушку по праздникам делает, и чай пьет круглый год. Мед у него никогда не выводится. Кое-кто из наших мужиков тоже было пробовал так же вот себе мед добывать, только ничего ни у кого не вышло. Не могут в лесу дупло с пчелами найти, хотя и знают, как это делается. А он — старик хитрый, обязательно что-нибудь да придумает. Вон и дуплянки тоже по лесу расставляет...
Борть, на которую мы напали, заветшала, и было видно, что хозяин уже давно забыл про нее. Иван полез на липу узнать, нет ли там и в самом деле одичавших пчел. В дупле он обнаружил брошенное кунье гнездо, превращенное, видимо, самой хозяйкой вместо жилья в кладовую: со дна гнезда Иван достал заднюю половину совсем недавно задавленного лесной разбойницей рябчика. Было похоже, что Сергей Иванович давно махнул на эту дуплянку рукой и отдал ее в полное распоряжение лесу.
На пасеку мы пришли только перед вечером, усталые и изрядно проголодавшиеся. Сторож Мотанкин сказал, что Дмитрий Николаевич еще перед обедом взял ружье и пошел на хутор к Михаилу. Я решил пробираться к хутору. Иван спустился в омшаник, послушал пчел и, успокоенный тем, что в ульях все хорошо, тоже пошел со мной.
У самой опушки по узенькой лесной тропинке — визирю — шла группа ребят и девушек. Все они несли на плечах кто лопаты, кто топоры. У девушек в руках были букеты медуницы и сон-травы, обрамленные веточками черемухи, с только что наклюнувшимися ярко-зелеными клювиками листьев, Молодежь, видимо, работала в лесу на очистке зимних порубок под весеннюю посадку леса, Слышались звонкий смех, крики. Чей-то задорный девичий голос пел:
У Егорки дом на горке, Заплетенный огород. Выйду замуж за Егорку, Образованный народ
— Это дочка Павла Чернышева Маша про нашего Егорку поет, — улыбаясь, объяснил мне Иван и, покачав головой, добавил: — Озорная девка...
На опушке леса, над глубокой канавой с краями залитой коричневой от палого листа водой, росло несколько больших раскидистых верб. Все они были густо облеплены серебристо-шелковыми корзиночками-цветниками. На верхушках верб из этих корзиночек уже вытянулись тонкие золотые нити соцветий, отчего вершина вербы издали казалась золотистой, словно облачко. В облачке деловито гудели пчелы.
Иван посмотрел на зацветшие вербы, на шнырявших по цветкам пчел и сказал, что сегодня утром в хуторе кто-то уже выставил пчел. Иначе неоткуда быть тут пчелам.
Он не ошибся. Подходя к хутору, мы увидели в палисаднике у Антона несколько старых, с облупившейся краской ульев. В палисаднике у Михаила тоже стояли ульи.
— Ну, вон видишь? — показал мне Иван. — День сегодня хороший, вот и выставили. Один-два улья долго ли выставить?
На завалинке у дома Михаила сидели Антон, Дмитрий Николаевич и Сергей Иванович. Сам Михаил стоял, согнувшись, около одного улья и пристально заглядывал в леток, мешая пчелам залетать в улей. Сидевшие на завалинке о чем-то мирно беседовали.
Вечер был тихий, теплый, с кристально-чистым воздухом. Солнце стояло еще высоко. На всех крышах домов вовсю распевали скворцы.
— Ну, как дела, охотнички? — еще издали спросили нас мужики. — Небось еле ноги тащите? Нашли токовище?
Лосиный рог, принесенный мной из леса, привел всех в восторг Он переходил из рук в руки. Каждый щелкал по нему, определяя его прочность, высказывал свое мнение, Больше всех завидовал находке Дмитрий Николаевич.
— Прямо-таки музейный! — восторженно говорил он. Ко двору вышла Наташа.
— Пропащий нашелся! — заулыбалась она. — Здравствуйте! Как поживали в лесу? Это ваших уток я сегодня к ужину готовлю?
— Моих, наверное...
— А Николаевич хвалился-хвалился да набок свалился, пустой пришел, — шутила она. — И Михаил тоже ни с чем. Охотнички..,
— Ты это напрасно, Наташенька, — возразил Дмитрий Николаевич. — Я вчера на тяге шесть вальдшнепов взял. Да и Михаил чуть не с десяток нахлопал
— А где же они?
— Так съели, где им больше быть. Старик Мотанкин их сегодня утром так приготовил — пальчики оближешь, с лаврушкой да с перчиком — объеденье. Пришла бы к нам на пасеку — и тебя бы угостили.
— Да, уж Мотанкин приготовит, — усмехнулся в усы Сергей Иванович. — Стряпал он нам как-то на сенокосе — в рот не возьмешь. Может, и научился где, а то знаем такого стряпчего.
— Ну как, Михаил, пчелы? — спросил Иван. «— Хорошо, — ответил за него Антон.
'— Хорошо! — подтвердил и Михаил. — Облет был на чудо. Пчела на весь хутор гудела, а сейчас вон уже с вербы обножку несут.
— Завтра и мы выставляем, — сказал Иван. — Готовь, Михаил, людей. Чтобы чуть свет были.
— Время уж, надо, — согласился с ним Михаил. — Люди будут.
Михаил работает бригадиром, и колхозники-хуторяне по многим не очень сложным вопросам обращаются прямо к нему, минуя правление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121