Тяги у нас хватит.
— Но мы подумаем, — сказал Петр Кузьмич. — Может, еще что-нибудь да сделаем.
— Года три назад очень хорошо придумали, — вставил дед Ухватов. — Также вот район приказал сеять только перекрестно, как сейчас помню. А у нас по ту пору всего три или четыре сеялки было. Нам на простой-то, широкорядный, сев недели три, а то и четыре требовалось, а тут — перекрестный! Считай, два сева. Ну, приказ есть приказ. Начали, самое хорошее время провели, пробаловали у Мокрого Куста. Жара началась, земля на глазах прямо сохнет, а у нас она почитай вся еще не засеяна. Видим что тут не только с перекрестным, с широкорядным-то до ильина дня не управиться, Что делать? Собрал тогда бывший председатель нас,
стариков, и спрашивает:
— Лукошки есть?
— Какие, говорим, лукошки?
— Да те, которыми в единоличном хозяйстве пользовались? Ну, кое у кого нашлись. Председатель велел нам молчать,
никому ни слова. А вечером, как стемнело, собрал он нас и, чтоб никто не видел, повел в поле. Так мы тайком от колхозников, а больше от районного начальства по ночам кое-как засеяли два загона лукошками вместо перекрестного-то способа. Кое-как справились с севом к июню месяцу. Вот оно как обернулось.
— А про ваши лукошки так никто и не узнал, что ли? — спросил, заинтересовавшись, председатель.
— Какое там, не узнали. Тут же. Разве скроешь? Хоть и ночами нас водил председатель от лишних глаз, да все одно: шила в мешке не утаишь. Председателю, конечно, выговор влепили по партийной линии, агроному Емельяну Ивановичу, вот этому самому,— взбучку. Да тем дело и кончилось. Ты, Емельян Иванович,— обратился старик к агроному, — наверное, еще не забыл, поди, помнишь этот перекрестный-то сев?
— Как не помнить, — улыбнулся агроном. — Но что было делать — нужда заставила.
— Вот и на этот раз, Петр Кузьмич, как бы не пришлось нас, стариков, с лукошками посылать. Были бы сеялки, конечно, перекрестно куда выгоднее, урожай много выше, а пока нет, то и придумывать нечего: сеять, как сеяли всегда, и все тут.
— Ты, Яков Васильевич, панику не поднимай, — предупредил старика председатель. — Знаем без тебя, что делать. Раз район настаивает, значит, думает чем-то помочь нам. Так просто не будут приказывать.
— А вот когда помогут, тогда и начинать надо, а пока нечего и думать. Мне вот, к примеру, давно новые порты требуются, а денег нет, нужда. Тут уж думай не думай, а ходи в старых.
— Меньше пить надо, Яков Васильевич, — упрекнул старика Михаил Ефимович, — тогда будут у тебя новые штаны, да не одни.
— А ты мне подносил? — обиделся старик. — Я это к примеру говорю, а ты сразу да учить? Советчик тоже нашелся. Я век-то свой прожил, а ты только начинаешь. Ты вон Марье своей советуй, как жить, а не мне. Почему твоя Марья на работу сегодня не пришла?
— Ну, это не твое дело, — не ожидая такого оборота, отмахнулся бригадир.
— Нет, мое! — не отступал задетый за живое дед Ухватов. — Начальница стала, жена бригадира! Вот на собрании мы всыпем кузькину мать всем начальницам. И вашу жену, Петр Кузьмич, прочешем, — пообещал старик. — Не посмотрим, что председательша. В этакую страду всем работать надо, без чинов.
— Прочешите, Яков Васильевич, не возражаю! — улыбнулся председатель. — Сегодня у ней дел много, да и у сынишки температура, а завтра она выйдет вместе со всеми.
В этот день ершистый качественник поссорился еще с троими. В первой бригаде Ухватов отругал тракториста Жомкова, молчаливого и тихого парня, за то, что тот пустил дисковые бороны вдоль, а не поперек пахоты.
— Да ведь зябь-то, старый хрен, как сметана, — вспылил тракторист. — На такой земле в любую сторону гони, только корку сбей — и сеять можно.
— Сбей! — взвизгнул дед. — Я вот тебе подогом собью по хребтине, жомок ты вяземский, а не пахарь! Ищешь, как бы полегче, да побольше заработать? Теперь отфрантились, хватит бездельничать. Оплата вам одна — сколько уродит земля, хоть тракторист ты, хоть пастух. Все одинаково есть хотят. Сейчас же заново начинай загон. К утру сюда сеялки пригонят, а по такой обработке я не пущу. За простой сеялок тебе председатель уже особо всыплет.
Досталось в это утро от старика и Андрею с Митькой. Заметив длинновязую фигуру Ухватова, Андрей обернулся к Митьке и крикнул:
— Глубже пусти, качественник идет! Вот за это и попало пахарям.
— Вы что не до морского песка дерете? — набросился на них дед Яков. — Разве так надо навоз запахивать? На вершок, а вы?
Старик сам отрегулировал плуг и, чертыхаясь, побрел к стану.
Через час с другого конца поля пришел на стан бригадир отряда Михаил Ефимович и застал старика за интересным занятием.
Дед Ухватов сидел на порожке тракторной будки и старательно перелистывал календарь. От усердия у старика даже высунулся кончик языка, которым он изредка крутил, словно помогая непослушным пальцам.
— Ты чего это, ЯКОВ Васильевич, просвещаешься? — проходя в будку, спросил бригадир.
— Да так, Ефимыч, — повернулся дед. — От нечего делать божьи деньки подсчитываю.
— Какие это еще божьи? — удивился бригадир, зная старика как ярого безбожника.
— Да те, что красным помечены. В такой божий денек мне старуха завсегда четвертинку покупает. Вот я и подсчитываю, сколько в этом месяце мне четвертинок полагается еще получить,
— Ну и как? — улыбнулся бригадир.
— Маловато. Летось, кажись, больше было.
— Ты путаешь что-нибудь, Яков Васильевич, должно быть одинаково.
— Вряд ли, Ефимыч, А вот летось у меня целый скандал с этими божьими деньками вышел, Старуха-то у меня совсем неграмотная, а я хотя тоже не особо по-писаному-то, но удумал такую штуку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121