В руке его появился нож с широким поблескивающим лезвием. Пусть кто-нибудь сюда сунется – мигом располосую глотку!
Ага! Все как было задумано. Топот шагов, удалявшихся мимо проулка, перекликающиеся голоса – и вот они удалились. Данте подождал на десять минут больше, чем требовалось, и убрал нож. Можно идти домой, он оторвался от погони.
Но что это? Щелчок взводимого курка кольта – этот звук ни с чем не спутаешь – раздался совсем рядом с его головой. Ствол уткнулся прямо в висок.
– Не двигайтесь, мистер Скруджс, – произнес вкрадчивый голос ему на ухо. – У меня нет желания застрелить вас после всех тех усилий, которые мы положили на встречу с вами. Считайте меня своим другом. Понятно?
Голос звучал с акцентом, каким? Немецким?
– Угу.
– Хорошо. Теперь вы можете повернуть голову.
Голос определенно принадлежит немцу; в армии, в его взводе, служили иммигранты, говорившие точно так же, как этот тип.
Данте повернулся и глянул на незнакомца здоровым глазом: тот выглядел молодым, примерно его лет, высокий, с густыми светлыми волосами. Голубоглазый. Широкоплечий. Хорошо одетый. Один из преследователей?
Данте так не думал: этот щеголь даже не запыхался.
– Чего вы хотите, мистер? – спросил наконец Данте.
Незнакомец повел стволом кольта вдоль лба Данте, вниз к пустой глазнице, где и остановился. Легкая улыбка играла на его глазах.
– Можешь называть меня по имени – Фридрих.
– Чего тебе нужно, Фридрих?
– Мне? Я хочу вам помочь, мистер Скруджс.
– Помочь мне? Каким образом?
– Начнем с того, что я восхищаюсь твоей работой. И хочу помочь исполнять ее дальше.
– Что тебе об этом известно?
– Ну, мы уже некоторое время и с немалым, замечу, интересом наблюдаем за этой… любопытной деятельностью.
– Правда?
– О да. Наблюдаем, и честно скажу: то, что мы видим, нам нравится. Очень нравится.
– Но если кто-то намерен помогать мне, то что он сам будет с этого иметь?
– Это справедливый вопрос, мистер Скруджс: помощь… в ответ на помощь.
– Каким образом я могу помочь?
– О, это может показаться неожиданным. Так, в двух словах, и не объяснишь. Почему бы нам не пойти сейчас вместе куда-нибудь, где можно будет все это обговорить.
В глубине светлых глаз Фридриха таилось что-то мрачное, вкрадчивое, пугающе непонятное.
«Он нам нравится», – зазвучали вдруг голоса.
Данте удивился: необычно, чтобы они прониклись доверием к человеку, с которым он только что познакомился. Но ему и в голову не пришло возражать.
Этот немец понравился и ему.
Когда они увидели, как кто-то затаскивает в переулок бесчувственное тело, Дойл закричал первым, и он же первым подбежал к жертве нападения. В то время как Лайонел Штерн чиркал спичками, чтобы немного ему посветить, Дойл энергично старался привести в чувство женщину в скромном хлопчатобумажном платье. Джек с Иннесом бросились вслед за нападавшим, Престо, выхватив из своей трости рапиру, принялся обыскивать место происшествия.
Когда был найден окровавленный, пахнувший хлороформом носовой платок, стало понятно, как она лишилась чувств, а с обнаружением в соседнем складском помещении саквояжа, набитого веревками и примитивными хирургическими инструментами, открылось и то, что несчастная была на волосок от ужасной, мучительной смерти.
К тому времени, когда с пустыми руками вернулись остальные, дыхание женщины стало глубже и пульс стабилизировался, но она не пришла в себя и угроза жизни еще не полностью миновала. Предчувствуя возможное заявление Джека насчет того, что им не следует отвлекаться на посторонние дела, Дойл, опережая возражения, заявил, что пострадавшую нужно перенести в безопасное место, причем не мешкая.
Джек возражать не стал, и Дойл понял, что теперь, когда он выслушал его признание, Спаркс не хочет открыто выступать против него. Теперь у Дойла появились козыри, однако пускать их в ход следовало осмотрительно.
Престо подозвал экипаж, и по прошествии не столь уж долгого времени они вошли в «Палмер-хауз» с заднего входа; в окружении четверых спутников Дойл занес женщину в пустой служебный лифт. Когда они вышли из кабины и направились по коридору к апартаментам Дойла, из-за угла появился майор Пепперман; привычное для него восторженное выражение сменилось испугом.
– Я решил было заглянуть к вам, спросить, не желаете ли пропустить на ночь стаканчик, – пробормотал, запинаясь, он. – Привел парочку газетчиков, они дожидаются внизу, в баре…
– Простите, старина, – отозвался с улыбкой Дойл, проходя мимо него с обмякшим женским телом в руках. – Как-нибудь в другой раз.
Иннес отпер дверь. Дойл внес женщину внутрь, и остальные быстро зашли следом за ним. Выглядела их компания, мягко говоря, подозрительно. Один смуглый, почти как негр, вырядившийся щеголем, другой со зловещей ухмылкой и шрамом, достойным пирата. К тому времени, когда перед носом Пеппермана захлопнулась дверь номера, все его мысли уже занимали скандальные заголовки («СОЗДАТЕЛЬ ХОЛМСА ЗАСТИГНУТ В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ!») и катастрофические последствия таких публикаций.
Пораскинув мозгами, Пепперман пришел к выводу, что Дойл с самого прибытия в Америку затевал что-то неподобающее: этим объясняется его странное стремление к уединению и непроницаемая сдержанность. Конечно, можно было и раньше догадаться. Чем занимаются Дойл и его спутники с той женщиной в своем номере? Майор не был гением, но сложить два и два он умел: извращенцы!
В ожидании лифта майор понурился и, досадуя, едва не ткнулся косматой головой в стену. Дернуло же его вложить деньги в это турне; теперь впору думать о том, как не потерять деньги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148