– Замечательные условия, большое спасибо.
– Прекрасно. Не могу выразить, с каким нетерпением будем ждать сегодня вечером вашего представления.
С этими словами преподобный Дэй деланно поклонился и быстро покинул комнату. Иаков приложил руку ко лбу, где неожиданно возникла сильная пульсирующая боль. Озабоченная Эйлин поспешила к нему.
Остальные артисты, чувствовавшие себя так, будто им битый час пришлось сдерживать дыхание, дружно вздохнули, испытывая невероятное облегчение.
Ходящая Одиноко тихо постучалась в дверь купе. Ответа не последовало, но только она собралась постучать снова, как дверь распахнулась и в проеме с пистолетом в руке возник разъяренный непрошеным вторжением Джек Спаркс. Женщина спокойно ждала, когда он заговорит.
– Что тебе нужно?
– Можно мне войти?
– Зачем?
Она смотрела на него, мягко опробуя стену гнева, возведенную им вокруг себя. Джек опустил глаза, сунул револьвер в кобуру и придержал дверь, дав гостье войти, после чего закрыл ее и щелкнул замком.
Она села, следя за своим дыханием, чтобы от нее не исходило никаких тревожных посылов. Спустя несколько напряженных мгновений Джек уселся напротив.
– Я хочу рассказать тебе про мой сон, – сказала индианка и снова глубоко вздохнула: начиналось самое главное. – В моем сне земля предстает моей матерью, а небо – отцом. Они существуют отдельно, но живут рядом, соприкасаясь на линии горизонта. Из гармонии их единения в мире появились животные, в коих явлены образы богов, разделяющих землю и небо. Люди – последние из появившихся существ, ибо их сотворение заняло больше всего времени.
– Почему?
– На людях лежит больше ответственности.
– Что это значит?
– Они единственные, кому дарованы равно и свет и тьма. Животные повинуются своим богам без вопросов, им не приходится выбирать между добром и злом. Люди должны внимать обеим сторонам. Они единственные, кому приходится решать…
– Решать что?
– Решать, какая сторона в них сильнее.
Она на миг встретилась с ним взглядом и успела заметить полыхнувший в его глазах гнев.
– Это он прислал тебя сюда? – спросил Джек, кивнув на стену, за которой находилось купе Дойла.
– Я всего лишь рассказываю тебе мой сон, – мягко произнесла она и выжидающе умолкла.
– Ладно, – не сразу ответил он.
– В моем сне люди утратили равновесие; они забыли, что порождены в равной мере как землей, так и небом. Возвысились умом, но сердца их закрылись: они перестали уважать иных живых созданий и их богов. Нынешние люди верят, будто у них на земле свой исключительный путь и что они стоят особняком от всех прочих существ. Их разум силен, но, решив следовать таким путем, они отвращаются от истины. Таким образом, в них возникает пустота, куда проникают мысли, порожденные одним разумом, говорящие лишь его голосом, без участия сердца. Мысли о могуществе, о власти над другими. Темные мысли. Так начинает открываться рана.
– Рана?
– Рана в земле. Рана, которую мы видели в нашем сне.
– В пустыне.
Она кивнула.
– Люди нуждаются в исцелении, в том, чтобы их умы и сердца сблизились, но ум нашептывает, будто они нуждаются в большем могуществе, и оттого рана становится глубже. Я всего лишь рассказываю тебе мой сон.
Взгляд Джека смягчился, глаза его наполнились интересом, который оттеснил боль.
– В нашем общем сне нам предстает башня, воздвигнутая в пустыне. – Индианка чувствовала себя вполне уверенной, чтобы поделиться с ним. – Мой народ использует шаманские бубны, чтобы открывать сердца и внимать голосам богов: хотя, чтобы услышать их, принято взывать к небесам, нам ведомо, что боги обитают внутри нас и именно туда надлежит направлять свой слух.
– А башня?
– Башня подобна нашим шаманским бубнам, только ее сила обращена не к свету, а к тьме. Под ней в земле разверзнута рана, и человек по имени Черный Ворон призывает тьму проникнуть через нее и обрести власть над землей.
– Вот так побеждает тьма, – отозвался Джек.
– Вот так настает конец времен. Так приходит погибель к людям, ибо они открывают рану и позволяют Черному Ворону пригласить тьму в их мир.
– Кто этот человек?
– В каждом из нас может звучать и голос лжи. В снах это тот, кто ведет людей по гибельному пути, призывая из недр земли тьму.
– А в реальной жизни это мой брат.
– Я знаю это, – сказала, помедлив, женщина.
– Кто такие шестеро?
– Те, кто призван остановить его.
– Призваны кем?
– Не нам об этом судить.
– Но мы – ты и я – принадлежим к их числу.
– Нам были посланы сны.
Джек сидел молча, на его лице отражалась отчаянная внутренняя борьба. Она ждала, сочувствуя, но ничего не предпринимая: это он должен принять решение.
– Как? Как нам остановить его? – вопросил Джек дрожащим голосом. – Я уже пытался и потерпел неудачу. И вдобавок допустил в себя тьму. – Его голос упал до шепота. – Я боюсь. Боюсь, что мне не хватит сил.
Ходящая Одиноко снова вздохнула и впервые взглянула ему прямо в лицо.
– Прежде чем попытаешься снова, ты должен исцелиться.
Он уставился на нее; защитная броня гнева растаяла, глаза наполнились слезами.
– Я не знаю, с чего начать, – прошептал он.
– Но ты все равно попытаешься остановить его?
– Да.
– Тогда ты снова потерпишь неудачу. Ты этого хочешь?
– Нет.
– Значит, у тебя нет выбора.
Она взяла его ладони в свои и сильно сжала.
– Я помогу тебе.
Первый прозвучавший в соседнем купе крик вырвал Дойла из беспокойного сна. Он мгновенно выскочил за дверь, Иннес – за ним; в коридоре оба прислушались. Из купе Джека доносилось ритмичное пение; ноздри щекотал мускусный запах горящего шалфея. А сквозь женский глуховатый голос пробивался, становясь то тише, то громче, мучительный стон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148