в совокупности это дало выигрыш всего в несколько секунд.
Наконец впереди показалась станция, но расстояние между группами было меньше пятидесяти ярдов и быстро сокращалось. Силы беглецов были на исходе, а запас сюрпризов у Джека, видимо, истощился, но тут платформа наполнилась гулом и грохотом. Яркий луч прожектора высветил бандитов, бежавших прямо перед мчащимся поездом. В ста ярдах от платформы Иннес схватил Дойла за руку и потянул его за собой к финишу.
Гудок разметал преследователей по обе стороны от колеи: кто-то свалился с эстакады, кто-то удержался, зацепившись за фермы. Дойл оступился основательно и грохнулся, исцарапав ладони о шлак путевого покрытия. Движимый каким-то неведомым сверхчеловеческим резервом, Джек появился рядом с ними и с помощью Иннеса поднял и забросил Дойла на платформу за миг до того, как к ней подкатил тормозящий поезд.
Двери поезда открылись. Иннес втащил Дойла в последний пустой вагон, и они рухнули на последний ряд сидений. Штерн с книгой в руках вбежал за ними следом. Когда поезд тронулся, оставляя позади брошенную Джеком копию священной книги, они увидели последний рывок «пыльников». Чтобы вскочить в уходящий поезд, бандитам не хватило лишь доли мгновения и нескольких дюймов.
ГЛАВА 8
Когда на следующее утро звонок в дверь разбудил Дойла, спавшего мертвым сном в постели президента Кливленда, он совершенно забыл о своей встрече с Престоном Перегрином Райпуром. Оба рассыпались в учтивых извинениях, после чего Дойл позвонил и заказал завтрак. Джек, который провел остаток ночи в одной из огромных гостиных, материализовался подобно призраку, когда Штерн и Иннес – замечательный, храбрый, надежный Иннес – прибыли со столь уместным кофейником. Дойл после вчерашней беготни еще не совсем уверенно держался на ногах и со стыдом вспоминал, как поразил накануне персонал, заявившись в отель после полуночи весь в саже, с содранными в кровь коленками, торчащими из дыр в брюках, – еще один турист, искавший в Нью-Йорке приключений и нашедший их в избытке.
Джек и Престо глядели друг на друга, как противники за шахматной доской. Гость в конце концов не выдержал и отвел взгляд от Джека. Хотя одет Престо и сейчас был неординарно – куртка для верховой езды, такие же брюки, высокие сапоги, красная бархатная фуфайка, – стало очевидно, что образ фатоватого малого, в котором индиец предстал на вчерашнем приеме, – всего лишь маскарад. Сегодня он держался с естественной простотой и уверенностью, говорил ровно, приятным баритоном, и его плавные жесты не имели ничего общего со вчерашним голубиным порханием ладоней.
Внушающим доверие тоном Престо поведал историю о еще одной пропавшей книге. Редкий рукописный экземпляр Упанишад, составляющих основу индуистской религии, был похищен из священного храма в городе Голконда в блистательном княжестве Хайдарабад в Индии шесть месяцев тому назад. Похищение держалось в строжайшем секрете по приказу низама Хайдарабада, правящего махараджи, который, по оценке многих, считался самым богатым человеком в мире. Чтобы расследовать это преступление, не привлекая посторонних, низам обратился к своему дальнему родственнику и сверстнику, индусу высокого происхождения, получившему образование в Англии, Престо Райпуру, одному из немногих представителей их сословия, который посвятил свою жизнь не одной только погоне за удовольствиями.
– Значит ли это, что вы действительно принц? – поинтересовался Иннес.
– В каком-то смысле, и я говорю это не без смущения, да, я принц, с юридической точки зрения – махараджа Берара, что, смею вас уверить, звучит более впечатляюще, чем на самом деле означает. – Говоря это, Престо непринужденно вращал серебряную монету взад-вперед между длинными тонкими пальцами.
– Почему?
– Сорок лет тому назад, в приступе неверно истолкованной преданности, мой дед передал земли наших предков низаму, правителю соседней провинции Хайдарабад; низам тут же уступил управление нашим наследием британцам ради урегулирования старинного долга. Мой отец возмутился, в знак протеста отказался от своего титула и, оставшись фактически без гроша, усугубил свое положение тем, что, презрев родовые традиции, женился на англичанке, стал банкиром и поселился в Лондоне, где я родился и вырос.
Престо умолк, сделал так, что монетка исчезла, и выдержал спокойную паузу, оценивая реакцию слушателей.
– Фокусам я выучился не у факиров, а заинтересовался еще в детстве, посещая английский мюзик-холл, и со временем натренировался в этом искусстве настолько, что вполне могу давать представления.
Он сделал жест; монетка вновь появилась в его руке. Дойл перестал расхаживать, глотнул кофе и на какой-то момент забыл о боли в коленях. Штерн с Иннесом озабоченно подались вперед. Не изменилось только выражение лица Джека.
– Вижу, что привлек ваше внимание, – сказал Престо.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Дойл.
– В детстве каждое лето я навещал деда, который по-прежнему живет уединенно при дворе низама в Чоу-Махалле; мы с сыном правителя, нынешним низамом, были товарищами по играм. Мой друг низам взошел на трон Хайдарабада одиннадцать лет тому назад, в возрасте восемнадцати лет. В последующие годы я виделся с ним, когда начинал карьеру барристера: мне посчастливилось стать одним из первых людей смешанного происхождения, получивших право выступать в английском суде, что для меня вопрос чести. Шесть месяцев назад я получил срочное приглашение посетить низама в Мадрасе и, решив, что причиной тому, наверное, плохое здоровье моего деда, не откладывая, собрался в дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148