Он попытался иронически улыбнуться, да только судорога покривила его тонкий рот.
– Я вас понимаю, – уже в ином тоне заговорил он. – Я вас очень хорошо понимаю! Человек ничем себя не проявил, не заслужил доверия, так? Скажу: согласился бы я… Пошел бы к вам рядовым, несмотря на то что вы – мой помкомвзвода. Так? Партизаны – не регулярная армия, тут свои законы. А то и вовсе никаких законов. Однако…
– Я думаю, – перебил его Андрей, – что в регулярной армии вам теперь предложили бы то же самое.
– Ну, в армии мы еще послужим, – самоуверенно усмехнулся Мухов. – Армия – дело другое. А тут… Однако повторяю, что пошел бы к вам на любых условиях, все равно моя жизнь никак не сложилась… Меньше бы мучался по ночам, не переживал… Но теперь я не могу этого сделать по простой причине. Вы, кажется, человек одинокий, вам трудно будет понять меня, но я скажу. Я верил вам с нашей первой встречи. Будем мужчинами! Я не могу сейчас, именно сейчас оставить свою семью. Вы видели ее, мою девчинку-лесовичку, бесконечно доверчивую… Она не выживет, если я покину ее. Скоро мы ждем… – глаза Геньки увлажнились. – Одним словом, мы ждем… понимаете? Не знаю, у кого хватило бы сил уйти в такое время…
– Я вас не неволю, – холодно заметил Андрей. – Не сказал я вам ничего, когда был у вас, не скажу и сейчас, хотя, кажется, мог бы и должен бы сказать.
«Вы человек одинокий, вам трудно будет понять…» Тогда эти слова взорвали Андрея, невольно вспомнился один старшина из полковой школы, который считал, что все, кто ниже его по званию, обязательно и глупее.
Сейчас, в тихой ночной дороге, снова всплыли в памяти эти слова. Где он теперь, бывший командир взвода? Верно, сидит у колыбельки и расчувствованными глазами смотрит на сына. Рядом – девчинка-лесовичка, бесконечно доверчивая…
Почему бы этому не быть, почему бы каждому человеку не порадоваться своему счастью?..

С месяц назад Андрей с группой партизан возвращался из разведки – проверяли дорогу через открытое место в дальнем районе. Рассвет застал их в лесу. Утро занималось морозное, тихое, лишь сыпала сухая снежная пороша – не разобрать, с неба она летела или с верхушек деревьев осыпалась.
За встречным поворотом тропинки вдруг послышались шаги и скрип полозьев. Андрей подал знак остановиться. Прислушались. Кто-то шел навстречу, и не один. Решили уступить людям тропинку, изготовиться: одной группе ближе к идущим, другой – чуть поодаль.
Вскоре показались три человека в обыкновенных гражданских кожухах, в разных, совсем не военного покроя шапках, но с карабинами за плечами. Двое шли впереди, везли высоко нагруженные и чем-то темным накрытые длинные санки; третий – сзади – подталкивал санки палкой.
– Задержитесь ненадолго! – тихо проговорил Андрей, когда люди подошли совсем близко. Они сразу остановились, повернули головы на голос. А голос этот был до того мирным и дружеским, что никак не вызвал тревоги: путники даже не схватились за оружие.
Андрей вышел на тропинку, за ним остальные партизаны. Встречные немного растерялись, увидев настоящих военных (вся группа была в отменной зимней военной форме и хорошо вооружена), однако сохраняли прежнее спокойствие и доверчиво смотрели на командира.
– Куда идете? – дружелюбно спросил Андрей, бросив взгляд на санки.
– Да вот… прямо, – ответил один из путников, пожилой, худощавый, и махнул рукой вдоль тропинки…
– Пароль?
Человек ответил правильно.
– Вам еще далеко добираться, насколько мне известно, – сказал Сокольный.
– Да не близко, – согласился человек.
Андрей подошел ближе к санкам, накрытым старой крестьянской буркой, сквозь дыры которой торчало сено. И бурку, и сено, и даже полозья запорошило снежной крупой.
– Что тут у вас?
– Человек, – спокойно ответил незнакомец.
– Я командир партизанского отряда, – сообщил Сокольный. – Вы можете мне довериться.
Путник промолчал, но бурка вдруг зашевелилась, и из-под нее проглянуло бледное красивое лицо. Большие голубые глаза уставились на Андрея, в них – тяжкая мука и глубокое удивление.
– Неужто ты, Андрей? – послышался тихий, совсем слабый женский голос.
Андрей опустился на колени, приподнял бурку. Тусклый предутренний свет не помог рассмотреть…
– Я сразу узнала тебя по голосу, – сказала женщина, – но не поверила, пока не увидела. Такая неожиданная встреча!..
– Ольга! – узнал наконец Андрей. – Что с тобой? Ранена? Тяжело? – Он взволнованно смотрел то на нее, то на ее спутников.
– Ранена, товарищ командир, – ответил тот самый партизан, что говорил уже с Андреем. – На задании были. Он, сволочь, как чесанул о двух сторон, так едва выбрались. Им вот по ногам попало…
– Зато нефтебаза факелом пылает! – довольно вставил второй партизан, кивнув в ту сторону, откуда шли они. – Если бы не лес, так и отсюда дым увидали бы.
– Сначала на носилках мы их несли, – продолжал пожилой партизан, с уважением глядя на Ольгу, – а потом взяли у одного знакомого вот эти санки.
– Ты замерзла? – спохватился Андрей. – А раны? Как раны? – обратился он к пожилому партизану.
– Обмотали как могли, – грустно ответил тот.
– Куда везете? Что думаете делать? Есть там у вас хоть какая-нибудь медицина?
– Нету, товарищ командир, – еще больше понурился партизан. – Думаем искать.
– Вот что! – поднялся Андрей. – Раненую мы забираем с собой. У нас есть врачи. Вашему командиру я напишу записку. Кто из вас пойдет с нами?
– Тогда уже мне придется как старшему, – сказал пожилой партизан и благодарно улыбнулся, обнажив широкую щербинку, которая однако совсем не портила его улыбки. И уже довольно распорядительным, волевым голосом приказал своим спутникам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122