Сокольный всмотрелся в рощицу. Сейчас она казалась такой маленькой и незначительной, что стыдно стало за свой страх во время ночной разведки.
– Танки! – услышал он чей-то встревоженный голос.
Андрей оглянулся.
– Танки немецкие! – повторил только что вернувшийся Зайцев. – Командир взвода передал: подготовиться к бою!
Андрей поднялся во весь рост, посмотрел по сторонам, но танков нигде не увидел.
– Да вон же они! – как о совсем обычном сказал Александров.
Танки действительно показались с левой стороны рощи и гораздо ближе того места, куда смотрел Андрей. «А мины? – вдруг вспомнил он. – Где же мины?»
Александров со злостью выругался:
– Обошли, гады! А может, проходы ночью сделали…
В это время за горкой, с правой стороны рощицы, послышался сильный взрыв, за ним второй, третий. Танки, которые шли там, остановились, и возле них начали появляться белые облачка разрывов. Андрей понял, что наша противотанковая артиллерия открыла прицельный огонь.
– Прямой наводкой, – одобрительно заметил Александров.
Нескольким машинам удалось прорваться сквозь зону огня, и теперь они мчались прямо на позиции. Андрей отчетливо услышал их гул и лязг гусениц, удивился, почему же раньше ничего, кроме взрывов, не слыхал. Неужели слух притупился от бомб?
– Приготовиться! – подал Сокольный команду и глянул на гранаты, связанные Александровым.
– За танками пехота пойдет, – будто успокаивая кого-то, сообщил боец.
Сокольный резко повернулся в его сторону. Александров в это время отстегивал патронташ. Поймав недовольный взгляд помкомвзвода, он пожал плечами и медленно повертел головой, будто за воротник попала ость.
– Знаем, что пойдет! – громко сказал Андрей. – Передай командирам отделений, – обратился он к Зайцеву, – огонь по пехоте! Отрезать пехоту от танков!
В соседних подразделениях заговорили пулеметы. Огонь противотанковых батарей усиливался с каждой минутой: снаряды со свистом пролетали над траншеями. Танки приближались, но как-то медленно, с опаской. Некоторые остановились и открыли шквальный огонь из орудий и крупнокалиберных пулеметов.
В рощице показалась пехота. Фашистские солдаты, даже не нагибаясь, перебегали от дерева к дереву. С тайной гордостью Андрей почувствовал, что ему не страшно следить за ними и за танками, – за всем, что происходит перед глазами. А ведь там враг, настоящий враг. И война настоящая. Это – передовая!
– Прицельный огонь из винтовок! – скомандовал Андрей. И будто услыхав его голос, неподалеку ударила минометная батарея. Мины пролетели над траншеями и с железным звоном разорвались в леске, застлав его дымом. Когда дым рассеялся, вражеской пехоты уже в роще не было.
– Горит, горит! – радостно закричал один из бойцов на правом фланге отделения. Андрей глянул на танки. Действительно, один из них повернул назад, и из него показалась пока еще едва заметная струйка черного дыма. Горит или нет? Дымок увеличивался на глазах. Танк остановился, из люка его стали выскакивать немцы.
– Огонь, огонь! – закричал Андрей. От радости замахал руками в сторону подбитого танка, стал уже не командовать, а просить, просить по-своему, по белорусски:
– Браточки, огонь! Дорогие! Бачите, выскакивают? Выскакивают, холера им в бок! Припекает!..
На глазах его блестели слезы, лицо горело от непонятной, неизведанной до сих пор радости и возбуждения.
Командир первого отделения выхватил из рук не слишком расторопного бойца пулемет Дегтярева, приложился, дал шквальную очередь. Александров целился терпеливо, метко, посылая пулю за пулей. Станковый пулемет рядом застучал так бодро и уверенно, что казалось, ни один танк не устоит против его огня.
«Вот тебе и неживой враг!» – подумал Андрей, и ему представилось, как все это обыкновенное колхозное поле, с которого и на которое летят снаряды, пули и мины, будет сплошь устлано такими же вражьими трупами, какие валяются сейчас возле подбитого танка.
Прибежал связной и передал благодарность от командира роты. Андрей тут же объявил ее всему отделению.
Между тем противник, разведав оборонительные позиции подразделений, ввел в бой минометы. В первом отделении сразу контузило двух бойцов. Зайцев доложил, что в третьем отделении первый номер станкового пулемета убит, а второй ранен. Огонь с нашей стороны заметно слабел, а вражеские танки приближались. За ними ползла пехота. Было похоже, что враг начинает брать перевес.
Один миномет противника как будто нащупал пулеметную точку первого отделения. Мины ложились одна за другой, хотя пока и не попадали в цель: то недолет, то перелет.
– Командир отделения! – громко позвал Андрей.
Адамчук появился мгновенно, весь в песке и глине, черный от порохового дыма.
– Переставьте пулемет в запасное гнездо! – приказал Андрей, не отрываясь от бруствера.
– Есть!
Вражеский огонь становился таким густым, что невозможно было поднять голову. А танки все ближе, ближе… Если им удастся подойти к траншеям, наша артиллерия вынуждена будет прекратить огонь, чтобы не бить по своим. Вероятно, на это и рассчитывали фашисты, а скорее всего они ожидали панического бегства противника, как это было в Европе. Но сопротивление наших частей оказалось ожесточенным: фашистские танки выбывали из строя один за другим, пехота залегла, отстала от них. Наши минометы и прицельный огонь стрелковых подразделений парализовали ее действия.
Вскоре из-за рощи стали доноситься глухие, протяжные залпы: противник подтянул тяжелую артиллерию и начал бить по тылам. Это несколько ободрило танки: петляя из стороны в сторону, они ринулись вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122