придешь домой – ни кола, ни двора. Может, и деревни нет.
Но далеко еще идти, и не надо бы спешить настраивать себя так мрачно.
Тьма вроде бы стала еще гуще. К счастью, проводник все чаще и чаще выводил на протоптанную стежку, а то и вовсе на проселок. Когда тропинка вилась меж стройных настылых сосен, Андрею временами казалось, что не два человека идут за ним, а целый взвод, даже рота. Сколько всяких заданий, походов выпало на его долю в последние два месяца! И целым отрядом, и отдельными группами…
В эти месяцы каждый день был полон неожиданных событий и происшествий. Бывает, и за год такого не переживешь. И каждый этот день на долгие годы останется в памяти. Будет что вспомнить.

…Короток зимний день! А партизанская жизнь – больше ночная. К примеру, та – недельной давности – встреча со словаками тоже ночью состоялась. Заранее были согласованы время и место встречи. Об этом позаботились те словаки, что сдались в плен при партизанском налете на лесозавод. Теперь они в отряде Сокольного.
Клим Филиппович приказал, чтоб на встречу с представителями командования словацкого батальона пошли Андрей и Никита Минович, ибо вся тяжесть операции, готовившейся с помощью словаков, могла лечь на отряд Сокольного. Кроме группы автоматчиков – на всякий случай! – и словака-переводчика Андрей взял с собой Кондрата Ладутьку. С месяц назад это могло бы вызвать удивление в отряде, но теперь распоряжение командира было одобрено и Никитой Миновичем, и всеми партизанами.
Дело в том, что Ладутька уже давно стал потихоньку «принюхиваться» к профессии подрывника. Сначала он делал это незаметно, «без отрыва от производства» в хозяйственном взводе – изучал разные системы гранат, читал соответствующую литературу. А однажды принес в отряд сразу килограммов десять тола.
Где взял? Да нашел, говорит, наткнулся на немецкую неразорвавшуюся бомбу, разобрал, выплавил тол.
Тут уж Варя встревожилась, хоть до этого в обиде была за отца, что сидит при кухне, только и бегает, что в Красное Озеро, к Евдокии.
– Ты же подорваться можешь!
– Не бойся, дочка, – смеялся Кондрат, – тебя еще на свете не было, когда я в кузнецах уже ходил.
– Не в кузнецах, а молотобойцах.
– Ну, это все равно.
После случая с толом Кондрат попросился на курсы подрывников при штабе соединения. Учился недели три, ходил на задания.
Проведав о встрече со словаками, Ладутька обрадовался, сказал Павлу Шведу, своему первому помощнику по хозяйственному взводу:
– Я с ними поговорю по-боевому! Надо будет – по-нашему, а нет, так и по-ихнему найду что сказать.

Словаки пришли втроем, в ночи не разобрать их чинов.
– Майор …ннек! – козырнув, представился один из офицеров и протянул Андрею руку. Начало своей фамилии произнес неразборчиво, лишь на последнем слоге сделал четкое ударение.
– Капитан Сокольный! – козырнул в ответ Андрей и почувствовал, что в его устах это прозвучало как-то удивительно, непривычно: только вчера Клим Филиппович вручил ему принятый по радио приказ о присвоении звания.
Словацкий майор поздоровался с Никитой Миновичем, стоявшим рядом с Андреем, представил командиру и комиссару своих коллег.
– Поручик Шепик! – громко назвался первый офицер, шагнув к Андрею и Никите Миновичу.
– Подпоручик Будька! – отрекомендовался второй.
– Лейтенант Ладутька! – прорапортовал Кондрат, когда Андрей кивнул на него.
Никита Минович удивленно покосился на новоиспеченного лейтенанта и тут же отвел взгляд.
Переводчик не понадобился: словаки сносно говорили по-русски. Условились, что их батальон «обойдется без выстрелов», когда партизаны придут взрывать железнодорожный мост на очень важной магистрали. А если и придется открыть огонь, пули и снаряды полетят не в партизан.
Возвращались за полночь. Только светлее было, чем вот сейчас, луна тогда светила чуть не с вечера.
– Ну что, лейтенант, – обратился Никита Минович к Ладутьке, – скоро знаки отличия будешь нашивать?
Ладутька захохотал:
– А что я, должен пасовать перед ними? Пусть знают, что и у нас не абы-кто командует! Мне еще перед войной собирались присвоить звание, да не успели.

Ладутьку назначили командиром подрывной группы. С первым заданием он справился так, что лучше не надо. Только рассказывали потом, что и сам чуть не взлетел на воздух вместе с мостом. Когда под прикрытием снегопада и мощного партизанского огня подрывная группа добралась до моста, Кондрат собственноручно заложил толовые заряды, сам проверил детонаторы, бикфордов шпур, соединявший заряды, и, подав команду всем отходить, начал поджигать его. Чиркнул спичкой – не горит, второй, третьей – то же самое. Отсырели, когда полз, в карманы снегу набилось…
И Ладутька вытащил свою знаменитую зажигалку, большущую, как висячий замок. Шаркнул ладонью по колесику – только искры посыпались, а фитиль не задымил. Шаркнул еще раз, еще… В отчаянии Кондрат готов уже был треснуть зажигалкой по детонатору, да вспыхнул, на счастье, фитиль.

Однажды явился в отряд Генька Мухов. Перед самым рейдом. Привели его к Сокольному.
– Думаю, мог бы полезным быть, пока вы тут, на месте, – холодно и независимо сказал он.
– Чем же вы хотели бы помочь нам? – спросил Андрей.
– Как чем? – усмехнулся бывший командир взвода. – Могу провести инструктаж, проверку, разработать план военной операции, если у вас бывают такие. Все-таки я – средний комсостав! Так?
– Это можно, – терпеливо выслушав его, сказал Андрей. – Только попозже. А пока, если хотите помочь нам, прошу во взвод, рядовым партизаном. И завтра в поход.
На лице Геньки проступила оскорбленная бледность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122