Ваня улыбнулся, опустил розовый подбородок на локоть брата.
Прищурив глаза, наклонился к сыновьям и Никита Минович. Трое мужчин из одной семьи долго рассматривали аттестат: Ваня – с веселым любопытством и радостью, Николай – с гордостью за младшего брата, отец – со сдержанной торжественностью.
Тем временем Анна Степановна назвала фамилию следующего выпускника и, пока тот вылезал из-за парты и подходил к столу, тоже смотрела на своих, пытаясь угадать, что думает в эту минуту Никита Минович, как он оценивает успехи сына. Будь сейчас возможность, и сама она подошла бы к этим своим мужчинам, так же, как они, склонилась над аттестатом, разделила бы с ними тихую семейную радость.
Выпускники один за другим получали долгожданные документы. Кто произносил речи, а кто, по примеру первых, молчал. И не в одной только семье Трутиковых был сегодня большой праздник. Каждого выпускника, возвращавшегося с аттестатом, встречали родные счастливые глаза: или отец с матерью сидели тут же, готовые подняться навстречу взволнованному, на редкость возбужденному сыну, дочери, или сестра ждала брата, или брат сестру.
Но были, нечего греха таить, и другие глаза, с другим блеском, с молодыми огоньками. Счастливые эти выпускники! Ведь получение аттестатов узаконивало их настоящую зрелость. Если раньше интимные отношения прикрывались весенним туманчиком, если, стоя у классной доски или географической карты, неудобно было повести взглядом в ту сторону, где сидел или сидела тот или та, – теперь все изменилось. Варя Ладутька с минуты на минуту ожидала вызова, а сама то и дело многозначительно поглядывала на Мишу Глинского. Правда, говорили, что она и раньше не очень робко посматривала на парней, но сегодня Варя смотрела по-особенному, будто нарочно показывала, что имеет на это право.
Анна Степановна прочла фамилию девушки, и та вскочила, откинула назад светло-русые пушистые косы, еще раз своенравно взглянула на Мишу, потом перевела взгляд на отца. Председатель сельсовета в этот момент не смотрел на дочь, – следил за руками директора, достававшего из папки аттестат. Ладутька видел, как долго директор искал в папке аттестат Глинского, а сейчас думал, что он опять замешкается. Однако Варин аттестат в папке был последним, и Жарский, конечно же, сразу нашел его.
К столу президиума Варя подошла бойко, без тени растерянности, точно готовилась по вызову учителя отвечать отлично выученный урок. Подошла, остановилась, тряхнула длинными косами. Директор протянул ей аттестат, девушка не торопясь взяла его, краем глаза глянула на оценки, будто надеясь, что они изменились. И, повернувшись лицом к классу, часто моргая глазами, начала говорить. Речь ее лилась гладко, звонко, – отец только улыбался от удовольствия: не сбилась ни разу, слова не проглотила, – не всякий оратор сказал бы лучше!
– Вот так она и оценки заслуживала, – шепнула молоденькая учительница подружке с часами на руке. – Как начнет сыпать, учитель слушает, слушает и хотя ничего не разберет, а «плохо» не поставит.
– На тройках, верно, выехала? – предположила учительница с часиками и шепнула что-то смешное, отчего обе они беззвучно рассмеялись.
Варя тем временем громко выкрикнула несколько подходящих к случаю лозунгов и под аплодисменты вернулась на место. Когда проходила между партами, учительница с часиками все же успела краем глаза заглянуть в аттестат и, делано удивившись, закрыла лицо руками:
– Мамочки! – со смехом прошептала подруге. – Одни тройки! Так рядышком и стоят.
Подойдя к своим, Варя хотела положить аттестат в портфель, но одна из подружек перехватила ее руку:
– Покажи!
– Да что там смотреть!
Но показать пришлось, и Варя, будто оправдываясь, будто заранее зная мысли подруг, опередила их:
– И то хлеб, девочки! Пойду работать, так на черта мне эти тангенсы и котангенсы!
А минуту спустя, поманив пальцем подруг, она задорно и игриво зашептала:
– На неофициальной части долго не будем, вот и все! Что нам тут со стариками? Немножко посидим и пойдем. У меня там все подготовлено, хоть разок повеселимся. Приглашайте своих кавалеров!
Склонившись над школьным портфелем, Варя немного покопалась в нем, нашла какой-то конспект, вырвала из него наполовину чистый лист и написала: «Миша! Сегодня в десять вечера будь у меня! Все!»
Сложила, сверху написала: «Мише Глинскому» – и передала в президиум.
Прочитав записку, парень покраснел, не зная, куда девать глаза, что делать с руками, которым и на столе было неудобно и под столом неспокойно. В эту минуту он проклинал себя за то, что сидит в президиуме, на глазах у всех.
К счастью для Миши слово взял инспектор районо, и взгляды всех обратились к нему. Учителя, старшеклассники и кое-кто из родителей знали, что инспектор любит поговорить. Многим учителям – виноваты они или не виноваты – достается от него. Он часто бывал в школах, проводил собрания, заседания и очень любил давать авторитетные советы, подчас носившие форму приказов.
Первой же фразой инспектор приковал к себе внимание всех. Фраза была гладкая, рассчитанная на эффект, и брошена в зал с такой легкостью, с такой уверенностью, что все действительно стали ждать чего-то необычного. Вначале так как будто и получалось: хотя инспектор и не хватал звезд с неба, но говорил интересно, факты подавал так, что они действовали на аудиторию и заставляли соответствующим образом реагировать на каждое слово. Учительница с часиками на руках просто глаз с инспектора не сводила: для нее это был очень авторитетный человек, его советы воспринимались ею как закон.
– А знаешь что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122