Андрей смотрел в прорезь бруствера и ощущал затылком, спиной, – всем своим существом, что бойцы опять, как во время бомбежки, прижимаются к земле. Некоторые даже перестали стрелять. Значит, иссякает уверенность, а это самое худшее, что может быть в критический момент боя!
– Встать! – закричал Сокольный, повернувшись к бойцам и подняв над головой карабин. – Гранаты к бою! Связками! Зайцев! Передать по отделениям!
– Есть передать по отделениям! – гаркнул боец так громко, что у Андрея в ушах зазвенело. Он лихо повернулся, взмахнул руками, точно хотел подняться в воздух и пролететь над траншеями; смешно подогнув короткие ноги, перепрыгнул через распластавшегося бойца и кубарем покатился между боевыми точками.
Александров, размахнувшись, швырнул связку гранат и, схватив Андрея за руку, потянул к земле.
– Танк! – тихо, чтоб не услышали другие, сказал он.
Раздался оглушительный взрыв. Андрей вскочил, глянул за бруствер и совсем рядом, шагах в двадцати от траншеи, увидел танк. Он стоял, зло урча мотором и то и дело выпуская снаряды, – стоял на месте, а почему, не понять. Александров еще раз отвел руку со связкой гранат, сделал глубокий вдох, швырнул, – дальнейшего Андрей уже не видел. Что-то со страшной силой ударило его в плечо, сбило с ног, сухой песок и твердые комья земли посыпались сверху. В ушах звенело, стонало, дыхание перехватило от горького дыма.
В первую минуту Андрею показалось, что и все вокруг разлетелось вдребезги, и его раздавило. От этого навалился парализующий страх: встать нет сил, а песок все сыплется, сыплется и скоро засыплет совсем…
– Гранаты-ы!.. – вдруг услышал Сокольный.
Голос показался ему знакомым, но далеким-далеким…
– Огонь, огонь! – повторил тот же голос, и на этот раз Андрею представилось, что и выстрелы, и этот голос доносятся откуда-то с высоты, поднимаются выше, выше, а сам он проваливается в мрачную бездну…
– Товарищ старший сержант! – тронул его за плечо Александров.
Андрей услышал голос бойца и встрепенулся: человек – рядом, вот тут, он слышит его слова, его горячее встревоженное дыхание! Вот и рука его осторожно притрагивается к раненому плечу. Слабая мысль мелькнула в голове: «Раз чувствую, значит, все в порядке».
Сокольный открыл глаза, – Александров действительно был рядом. Он стоял на коленях, на свежем пласту обрушенной взрывом земли и держал в руке походную флягу, обшитую серым шинельным сукном.
– Выпейте немножко воды! – буднично, спокойно, словно ничего особенного не произошло, предложил он.
И когда Андрей потянулся к фляге, обрадованно добавил:
– А танк ведь горит, гитлерина чертова!
– Горит? – отстраняя флягу, переспросил Андрей и почти не услышал собственного голоса. – Горит? – уже крикнул он, испугавшись, что потерял слух. Но сейчас услышал себя и успокоился: – Командир первого отделения! – громко позвал он.
– Я! – отозвался Адамчук, и теперь Андрей узнал голос, только что подававший команду. Он уже не казался таким безнадежно далеким.
– Следить за боем! – приказал Сокольный. – Не ослаблять огня!
– Есть!
Андрею казалось, что он кричит изо всех сил, а Александров почему-то опустил глаза и снова попросил:
– Выпейте немножко воды!
Боец помолчал, пошарил рукой по карманам и добавил:
– Нужно перевязать вас. Вот и пакетики нашлись…
Минуты через две в траншею прямо с насыпи скатился Зайцев.
– Товарищ старший сержант! – едва переводя дыхание, с тревогой начал он, но увидев, что Сокольный, подогнув ногу, сидит на земле и его перевязывают, испуганно искривил тонкие губы, осторожно попятился.
– Что, Зайцев? – торопливо спросил Андрей.
– Товарищ старший сержант, – повторил боец уже тише и спокойнее, – командир взвода ранен по дороге к нам. Старший лейтенант приказал ему идти в тыл, а вам…
Зайцев растерялся.
Андрей шевельнул рукой, торопя Александрова с перевязной, потом оперся левой рукой на карабин и встал. Вражеский танк горел, повернувшись к траншее тылом. Густые клубы дыма, разрастаясь, охватывали сперва только башню, но вот уже начали рваться к земле, словно затем, чтобы прикрыть синие, навеки застывшие лица тех, что еще недавно были хозяевами этой машины и несли смерть взводу. Поблизости больше танков не было. Из-за рощи длинными очередями бил станковый пулемет, вражеские пехотинцы под прикрытием его огня время от времени вскакивали и, показывая спины и ранцы, откатывались за горку.
Наши минометы беспрерывно преграждали им путь к отступлению.
– Передать командирам отделений, – не сводя глаз с поля боя, приказал Андрей, – готовиться к контратаке!
– Есть! – звонко отозвался Зайцев возле самого уха Андрея. Сокольный не видел его лица, однако почувствовал, что боец обрадовался приказанию, даже залихватски подмигнул.
– Будешь вестовым командира взвода! – добавил Сокольный.
– Есть!
– Командир первого отделения!
– Я!
– Будете помкомвзвода!
II
Атака фашистов на этом участке была отбита, повторить ее они не решились и, судя по всему, готовились совершить обходный маневр. В минуту передышки Андрея вызвал к себе командир роты. Рослый, подтянутый старший лейтенант, стоя одной ногой на выложенной дерном ступеньке блиндажа, а второй – на свежей земле от близкого разрыва снаряда, с ног до головы окинул Сокольного внимательным, как бы оценивающим взглядом, на мгновение задержался глазами на его подвешенной руке и суховато спросил:
– Вы ранены?
Андрей молча кивнул головой.
– Что?
– Ранен, товарищ старший лейтенант, – спохватившись, ответил Сокольный.
– Почему не доложили? – моложавое лицо командира посуровело, однако чувствовалось, что он не сердится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122