– Что другое отдал бы, – добродушно ответил Андрей, – а скатку нет. Какой же я воин без скатки? Все равно что без оружия.
– Так ты ведь и так без оружия, – шутливо подхватила Вера.
– Без оружия, – согласился Андрей, – а вот если еще и без скатки, так совсем не боец.
Военкомат соседнего района был еще на месте, хоть возле него уже стояли две нагруженные и покрытые брезентом автомашины.
Вооруженный часовой в гражданской одежде, с суровым военным видом похаживал возле машин, отгоняя коз, норовивших взобраться передними ногами на колеса и потянуть зубами брезент.
Военком, простой и ровный в обращении с людьми капитан, принял Андрея почти на ходу, в проходной комнате, и приказал взять его на учет. В отделе проверили документы и направили Сокольного на медицинскую комиссию. Врачи были в сборе. Глянули на швы Андрея, замахали руками и сразу написали заключение: «Старший сержант такой-то освобождается от воинской службы на два месяца».
Андрей обулся, вышел. Мелкими неслышными шагами за ним выбежала старушка в белом халате. Среди членов комиссии Андрей ее не заметил, наверное, в это время была за ширмой.
– И вы ходите? – удивленно и предостерегающе спросила она. – Много ходите? – И, не ожидая ответа, категорически посоветовала: – Вам ходить еще нельзя! Послушайте меня: навредите себе и можете остаться инвалидом на всю жизнь… Ваши вены могут не принять на себя функций тех, которые у вас удалили. Я вам говорю как старый врач и как ваша мать…
В ее голосе действительно слышались мягкие сочувственные нотки.
Андрей поклонился старушке, направился к выходу, но, сделав несколько шагов, остановился, растерянно заморгал: в коридоре, за фанерной перегородкой, сидела Вера и, конечно же, слышала разговор с врачом!
– Ну, что? – поднялась она навстречу мужу.
– Ничего особенного, – обходя неприятное, ответил Андрей. – Будем пока при военкомате. Когда они выедут, и мы с ними.
– А нога? – понизила голос Вера. – Что сказали на комиссии?
– На комиссии? – Андрей смутился. – Комиссия, видишь ли, смотрит еще глазами мирного времени, а тут… Сама понимаешь…
Вера потупилась.
– Ты же знаешь, – как можно убедительнее продолжал Андрей, – хожу я немало, с каждым днем чувствую себя лучше. Значит, все идет нормально. Может быть, как раз и хорошо, что я хожу смело, тренируюсь.
Лишь когда они вышли на улицу, Вера сказала:
– Я слышала, что тебе посоветовали. По-моему, эта старая женщина очень умный врач.
– Скорее сердечный, – поправил Андрей. – У меня она увидела самое плохое. А в госпитале, наоборот, советовали ходить как можно больше, чтобы заставить вены взять на себя дополнительную нагрузку.
– Все же ты попроси, – робко начала Вера, – чтобы мне разрешили ехать с тобой. Хоть до какой-нибудь части, до какого-нибудь определенною места.
– Я попросил, – успокаивая, взял ее Андрей под руку. – Все будет хорошо, родная…
В местечке еще работали столовая и гостиница. Проезжие и прохожие, военные и гражданские, заходили в столовую, «выбивали» обеды, запасались хлебом и другими продуктами. Все хвалили местные власти за то, что в столовой всего вволю.
В гостинице Андрею удалось выпросить для Веры койку, а сам он решил переночевать в военкомате. Не столько переночевать, сколько подежурить, чтобы снова не остаться одному. Ночь наплывала медленно, будто раздумывая, стоит ли окутывать все своей тьмой. С наступлением сумерек на проходящих через райцентр дорогах и на улицах усилился гул автомашин, от лязга гусениц дрожали стекла в домах: шли и ехали бойцы Красной Армии.
Андрей вышел на улицу.
– Отступаем? – спросил он какого-то бойца.
– Сам видишь! – зло ответил тот и отчаянно махнул рукой.
Возле военкомата все еще стояли две нагруженные автомашины. На ступеньке одной из них сидел постовой с винтовкой и, не обращая внимания на уличный шум, клевал носом – усталость брала свое. Андрей чувствовал, что стоит также сесть, как и он задремлет. А хотелось самому разузнать обстановку, не надеяться лишь на то, что скажут в военкомате. Он пошел вдоль главной улицы, на которой ненадолго установилась тишина: одни части уже прошли, другие или еще приближались, или где-то поблизости заняли оборону. В конце улицы Андрей увидел, что кто-то бежит прямо к нему через поле, изредка тревожно оглядываясь назад. Поравнявшись с ним, человек остановился, часто дыша, и, едва выталкивая из себя слова, сообщил:
– Немцы в Несятах!.. Танки… немецкие!..
И сразу бросился дальше, а Сокольного как варом обдало: верить или нет? Паникеров нынче хватает…
Он заспешил назад и вскоре увидел возле калитки какого-то дома пожилую женщину: жители местечка тоже не спали.
– Далеко отсюда Несяты? – спросил у нее.
– Семь километров, – ответила женщина и закрыла за собой калитку.
Нужно было торопиться в военкомат, а потом бежать за Верой.
Нагруженных автомашин возле военкомата не оказалось. В здании стояла пыль столбом, дверь в кабинет военкома была распахнута настежь и, казалось, чуть заметно качалась на петлях.
«Уехали! – понял Андрей. – А меня не взяли. Сам виноват, надо было на месте сидеть. Да и вопрос еще, взяли бы меня или нет. Скорее всего нет».
Что же делать? Если немцы в Несятах, значит, скоро могут появится здесь. Похоже, наши не намерены здесь держать оборону.
И Андрей решил, что следом за войсками надо уходить и ему с Верой.
В гостинице везде стояли койки и топчаны: в коридорах, на веранде, даже в умывальнике. Люди лежали и под койками, и между коек так густо, что некуда было ступить. Чтобы добраться до Вериной кровати, Андрею пришлось разбудить несколько человек и попросить приподняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122