И лишь немногие – Джон Ронда и его жена в их числе – знали, что, кроме меня, брюки в нашей семье носить действительно было бы некому! Патрик был мягким, любящим, нежным, но деньги не значили для него ничего. Неоплаченные счета были всего-навсего бумажками. Я с радостью пошла бы работать, но это подорвало бы в Патрике уверенность в себе – и без того хрупкую. Мне все время приходилось лавировать между слабостями Патрика и его потребностями.– Немногие женщины могли бы быть очень, очень счастливы при такой жизни.– Вы так думаете? – спросила она. – Плохо же вы разбираетесь в женщинах.– Не спорю.– И в любви.– Наверное. Но хочу разобраться, надеюсь, мне еще повезет.– Не думаю, – спокойно сказала она. – Вам уже поздно. Любовь выживает, когда человек еще достаточно молод, чтобы держать удары, которые она наносит, и выходить из нокдауна при счете "девять". Мой сын Ричард, – прибавила она с гордой улыбкой, – увлекается боксом, это его словечки.– Ронда говорил, что ваш сын – очень способный мальчик.– Мне тоже так кажется, но ведь я необъективна.– Расскажите, как с вашим мужем случилось несчастье, миссис О'Горман.Она посмотрела на него в упор.– Мне нечего прибавить к тому, что вы прочли в материалах, которые получили от Ронды.– Там не указано одно обстоятельство. В вашей машине была печка?– Нет. Нам она была не по карману.– Во что был одет мистер О'Горман, когда выходил из дому?– Вы знаете во что, если читали протокол моего допроса: в клетчатую черно-желтую рубашку из фланели.– Шел дождь?– Да, и несколько дней до того – тоже.– Но на мистере О'Гормане не было ни плаща, ни пиджака?– Я понимаю, к чему вы клоните, – сказала она. – Не тратьте зря времени. Плащ был Патрику не нужен, потому что и у нас, и в конторе гаражи соединены с домом. Ему не нужно было идти под дождем.– Но, насколько мне известно, вечер был холодным.– Патрик холода не боялся. У него даже не было пальто.– По сводке погоды, которая сохранилась у Ронды, в тот день было всего девять градусов.– Рубашка была шерстяной, – сказала она, – и очень плотной. И потом он ужасно торопился, был вне себя. Он буквально выбежал из дому, так ему не терпелось исправить ту проклятую ошибку, прежде чем ее кто-нибудь заметит.– Был вне себя, – повторил Куинн. Такое выражение не слишком подходило к образу тихого, уступчивого, лишенного тщеславия О'Гормана. – Несчастный случай произошел на пути в контору?– Да.– Если ваш муж так спешил, тем более странно, что он остановился, чтобы посадить в машину какого-то неизвестного.– Никого он не сажал, – сказала она с раздражением. – Этот неизвестный существует исключительно в воображении Ронды и нашего шерифа. Во-первых, Патрик торопился, а во-вторых, неделей раньше человек, которого подобрала на дороге одна пара из Чикото, ограбил их, и Патрик дал мне слово, что не будет подвозить незнакомых.– А что, если он подвозил знакомого?– Но кого? У Патрика ни с кем не было счетов. И если бы кто-то захотел отнять у него деньги, он бы их сам отдал, без борьбы. – Она обреченно махнула рукой. – Нет, я уверена, что это был несчастный случай, а не убийство, и меня не переубедят. Патрик спешил, он ехал гораздо быстрее обычного, а видимость из-за дождя была плохой.– Вы очень любили своего мужа, миссис О'Горман?– Я бы все для него сделала. Все, что угодно. Я и теперь... – Она замолчала, прикусив дрожащую губу.– Вы и теперь не отступились бы от него?– Да. Должно быть, это глупо, но я иногда думаю: а вдруг с Патриком в тот вечер произошло что-то невероятное? Вдруг он сошел с ума, потерял память? Если он когда-нибудь вернется или его найдут, я останусь с ним.– Люди не сходят с ума в одну минуту. Вы бы заметили, что с ним неладно, раньше. Вам ничего не казалось странным в его поведении?– Нет.– Может, он сделался раздражительным или у него появились новые привычки, он стал иначе одеваться, плохо спать, отказываться от еды?– Нет, – повторила она. – Пожалуй, он сделался еще тише, сосредоточенней.– Когда вы говорите "сосредоточенный", то имеете в виду "задумчивый" или "грустный"?– Грустный. Я даже сказала ему как-то в шутку, что он спит наяву, а он ответил, что вернее было бы сказать "спит во сне". Помню, я еще засмеялась, мне этот "сон во сне" показался очень забавным.– Да, – сказал Куинн. – От него не просыпаются. Глава 7 Компания по продаже недвижимости Хейвуда занимала первый этаж здания маленькой гостиницы. На стенах ее висели карты города и штата, аэроснимок Чикото и две гравюры: одна изображала Вашингтона, форсирующего Делавэр, другая – Линкольна в молодости.Юноша без пиджака, с изжелта-бледным лицом назвался Эрлом Перкинсом. Хотя в комнате стояло несколько столов с табличками, на которых значились фамилии служащих, Перкинс был единственным, кто находился на работе, и было непонятно, то ли дела идут настолько плохо, что остальные не считают нужным появляться, то ли настолько хорошо, что все, как Вилли Кинг, демонстрируют участки потенциальным покупателям.– Мне нужна миссис Кинг. Когда я могу ее видеть?– В любое время. То есть в любое удобное для нее время. Здесь что хотят, то и делают. Никто не соблюдает никаких правил! Вы работаете, мистер?..– Куинн. Да, работаю.– Тогда вы знаете, что любое, даже наилучшим образом организованное предприятие развалится, если служащие перестанут строго придерживаться правил работы. Что тогда ждет общество? Хаос!– Довольно уютный и мирный хаос, – сказал, оглядывая комнату, Куинн.– Хаос может не иметь пугающих внешних признаков, – назидательно продолжил Перкинс – Например, мой обеденный перерыв начинается в двенадцать, а кончается в час. Уже почти час, а я еще не ел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75