Шериф Ласситер вылез из машины и нервно оглянулся. Приказав помощникам из второй машины ждать, он вместе с Биллом и Куинном направился по круто ведущей вверх тропинке.Стояла полная тишина. Птицы еще не подняли гвалта из-за пищи, и если кто-то наблюдал за тремя незваными гостями, все ближе подходившими к столовой, то не спешил протестовать. Из трубы время от времени поднимались клубы дыма и таяли, не достигнув неба.– Куда все, черт возьми, подевались?Голос Ласситера прозвучал так громко, что он даже смутился и виновато посмотрел вокруг, словно был готов извиниться перед хозяевами, но их по-прежнему не было видно.Постучав в дверь кухни, он выждал немного и постучал вновь.– Эй, есть тут кто-нибудь?– Может, они на молитве в Башне? – сказал Куинн. – Попробуем войти.Дверь была незаперта. Когда они ее отворили, в лицо Ласситеру ударила струя жаркого воздуха, и солнце, светившее в стенное отверстие, едва не ослепило его.Длинный деревянный стол был накрыт к ужину. На нем стояли оловянные тарелки и кружки. Керосиновые лампы были наполнены доверху. В плите горел огонь, а рядом лежали аккуратно сложенные дрова, которые позднее должны были понадобиться Сестре Смирение.Место на каменном полу, где лежала Сестра Благодать, было чисто выскоблено, в воздухе стоял резкий запах паленой шерсти. Подойдя к плите, Ласситер сдвинул кочергой конфорку, заглянул внутрь и увидел обгоревшую тряпку, вернее, остатки тряпки, которой мыли пол.– Они сожгли улики, – сказал Ласситер в бессильной ярости. – И Бог свидетель, им это с рук не сойдет, даже если мне всех придется упрятать за решетку. Это я вам как миротворцу говорю, Куинн.После нескольких неудачных попыток подцепить горелые клочья – они рассыпались от прикосновенья – Ласситер швырнул кочергу на пол, едва не угодив в ногу Куинну, и взглянул на него так, словно это Куинн ее бросил.– Ну, где эта Башня? Пора мне побеседовать с вашими друзьями.Билл смотрел на него с беспокойством.– Шеф, тут и вправду чужая земля. Может, нам нужен переводчик, чтобы они нас поняли как надо? Вы, конечно, правы, но они тоже считают, что правы, и если мы не будем на них давить...– Что ты несешь? – спросил Ласситер. – Или у тебя, как у Куинна, размягчение мозга?– Нет, но...– Никаких но. Иди за мной, Билл.Они снова шли в тишине, только похрустывали иногда ветки под ногами да сойка в кустах свистом предупреждала птиц об опасности. Так, не проронив ни слова, они вступили во внутренний двор Башни. Труп лежал там же, перед алтарем.Он был накрыт одеялом, а неподалеку сидела на скамейке Мать Пуреса с четками в руках и, не мигая, смотрела на незнакомых мужчин. На ней было чистое белое одеяние.– Мать Пуреса, – тихонько позвал ее Куинн.– Вы хотели сказать, дона Изабелла?– Конечно. Где остальные, дона Изабелла?– Ушли.– Куда?– Далеко.– И оставили вас одну?– Я не одна. Вот Каприот.Она ткнула костлявым пальцем в сторону трупа, затем указала на Куинна и его спутников. – И вы. И вы. Уже четверо, а со мной – пятеро. Это гораздо лучше, чем сидеть одной у себя в комнате, где не с кем поговорить. Пять – хорошее число, у нас может получиться интересная беседа. С чего начнем?– С ваших друзей: Учителя, Сестры Смирение, Кармы...– Я же вам сказала – они ушли.– Но вернутся?– Не думаю, – сказала она, равнодушно пожав плечами. – К чему им возвращаться?– Чтобы заботиться о вас.– Обо мне позаботится Каприот, когда проснется.Ласситер приподнял одеяло и склонился к телу, разглядывая раны на голове.– Не могу поверить, чтобы муж оставил ее тут одну, – сказал Куинн.– Да?Ласситер разогнулся и сурово посмотрел на него.– Мне казалось, он очень к ней привязан.– У них же тут свои законы, возможно, что и слова "привязанность" в их языке нет.– Думаю, что есть.– Тогда что все это значит? Может, они с нами играют в прятки?– Нет.– Тогда что?– Либо Учитель собирается вернуться, либо он оставил здесь жену намеренно, понимая, что больше не в состоянии заботиться о ней как следует. Он знал, что мы скоро приедем, и ей недолго придется сидеть одной.– То есть он решил, что пора сматывать удочки, а старушка будет ему обузой?– Нет. Я думаю, он хотел, чтобы мы забрали ее отсюда и поместили в больницу. За ней нужен специальный уход.– Значит, ваш Учитель хотел, чтобы все было как лучше? – спросил Ласситер. – Впрочем, это не важно: здесь произошло убийство, а скорее всего два, к тому же они бросили старуху на произвол судьбы.– Он никогда не оставил бы ее тут из чисто эгоистических соображений.– Опять вы за свое!– Я вас не слышу! – раздраженно вмешалась Мать Пуреса. – Говорите громче! Какой смысл в беседе, если собеседники не слышат друг друга?– Успокойте ее, ради Бога, пусть помолчит, а то я сейчас сам с ума сойду, – сказал Ласситер.Билл, обходивший Башню, спустился с сообщением, что в ней никого нет.– У меня бабушка такая, – сказал он, сочувственно глядя на Мать Пуресу.– Что вы делаете, чтобы она молчала?– Даем леденец.– Так дай ей леденец, ради всего святого! Есть он у тебя?– Да. Пойдем, бабуля, посидим в тени, у меня для тебя кое-что есть.– Вы хороший собеседник? – спросила Мать Пуреса, хмурясь. – Можете читать наизусть стихи?– А то! Вот, например: "Если хочешь съесть конфетку, протяни мне руку, детка". Нравится?– Никогда прежде не слыхала! Кто автор?– Шекспир.– Подумайте! Наверное, он написал это в веселую минуту.– Точно.– А истории вы умеете рассказывать?– Сколько угодно.– Расскажите, как все жили долго и счастливо.– Давай вместе.Глаза Матери Пуресы заискрились, она весело захлопала в ладоши.– Хорошо! Жила-была однажды женщина... Теперь вы.– Жила-была однажды женщина, – повторил Билл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75