– Эстер перешла на английский язык, которого турок не понимал.
На какой-то момент ей пришла в голову мысль заорать: «Пожар!», но, к счастью, она вовремя опомнилась. Вместо этого девушка вернулась на кушетку и дала волю слезам.
Горло ее пересохло, гнев и стыд за перенесенное унижение душили ее. Ей было до смерти жалко себя и бедную Эйприл. Но постепенно рыдания утомили ее, она выплакала все слезы и погрузилась в сон.
– Вставай! – уже в третий раз произнес Халид, но спящая красавица даже не пошевелилась.
Ему надоело взывать к ней, напрягая голос. Он схватил ее за плечи и, наверное, вытряс бы из нее душу, если б она тут же не пробудилась.
Первым делом проверив, что ее грудь достаточно прикрыта, Эстер пролепетала: «О боже!» и принялась тереть глаза, еще припухшие от недавних слез.
– Ты что, собралась спать целый день? Солнце уже перевалило за полдень. Пора тебе помыться и принять пищу. Не войдешь же ты грязной и голодной в новую жизнь.
Оглядевшись, Эстер увидела рядом с ложем деревянную бадью. Ее доставили, пока она спала, и над ней поднимался пар.
– Я не хочу свариться заживо в кипятке.
– От тебя пахнет тухлыми водорослями.
– А ты не нюхай.
– Тебе лишь бы поспорить.
Халиду не стоило особых усилий стащить ее с ложа, приподнять на руках, а потом выпустить, уронив в горячую воду.
Эстер притворилась, что сохраняет спокойствие, – даже для доказательства сонно зевнула.
– Как же я вымоюсь без банщицы?
– Без кого? – Халиду было незнакомо это слово.
– У каждой леди есть своя служанка.
– У рабынь – нет, – довел до ее сведения Халид-бек.
– Как же тяжко быть рабыней, – вздохнула Эстер. – Но я…
Даже будучи беспомощной и поднятой в воздух, словно игрушка могучими руками принца, девица искала аргументы в споре.
– …все-таки я леди.
– Судя по твоему поведению, ты не леди, а строптивая упрямая девица. Да еще и выражаешься как торговка рыбой. Так изъясняются у вас на острове только женщины низкого происхождения.
Эстер оторопела. Значит, он все слышал и понимает ее родной язык? Она никак не могла решить – продолжить ли сражение, трепыхаясь в его руках, или заключить мирный договор на определенных условиях.
– Я вымоюсь, но только в уединении. Если ты будешь так добр, что покинешь меня на несколько минут, я буду тебе благодарна.
– Я не добр, и в твоей благодарности, рабыня, не нуждаюсь. Но требую от тебя опрятности. Сейчас я уйду, но, когда вернусь, ты должна предстать чистой перед взором мерзкого зверя, за которого ты меня принимаешь. Я могу обернуться и зверем, но лучше тебе не видеть, как я щелкаю зубами и рву жертву на части…
– Конечно, я с удовольствием искупаюсь. – Эстер была готова согласиться со всем, лишь бы он поскорее удалился.
– А ты не собираешься снять сорочку? – поинтересовался Халид. – Как же ты будешь мыться в одежде?
– Да-да. Я сниму ее.
– Ну?
– Что ну?
– Снимай сорочку. Или мне помочь тебе? Эстер молчала.
– Что ты должна сказать, если господин предлагает тебе помощь?
– Спасибо.
Халид свирепо взглянул на нее, и она быстро поправилась:
– Благодарю тебя, мой милостивый господин, Халид-бек. Раздень меня, пожалуйста.
Ирония, прозвучавшая в ее голосе, не укрылась от турка, но он предпочел оставить ее без внимания и удалился с нарочитым достоинством. Каждый из них играл свою роль, – только одному актеру спектакль доставлял удовольствие, а другой все больше погружался в бездну отчаяния.
За пределами душного шатра Халид вновь стал прежним Халид-беком, грозой иноверцев. Мечом Аллаха.
– Скачи с посланием к Михриме, – обратился он к доверенному слуге.
– К твоей матушке? О, как я рад буду снова лицезреть ее, – просиял Абдулла.
– Скажи ей, чтобы она купила на невольничьем рынке говорящего по-английски и по-французски евнуха. И пусть его доставят в мой городской дом. Мы скоро туда прибудем.
– Евнуха? – переспросил Абдулла в недоумении.
– А кто, по-твоему, будет переводить тарабарщину, которую она произносит, и обслуживать ее?
– Ты покупаешь раба для рабыни?! – Абдулла не верил своим ушам. – Не сошел ли ты с ума? Может, ты забыл, что сотворил граф Белью и сколько им пролито крови твоих родных?
Халид обеими руками вцепился в тощего слугу и вздернул его в воздух, держа за воротник.
– Не злоупотребляй нашей давней дружбой и не переусердствуй в мудрых советах, – прошипел он, и шрам на его лице побелел.
– Прости, господин, – извинился Абдулла. – Я стал слишком несдержан на язык.
Халид освободил его от своей хватки, опустил на землю, потрепал по плечу.
– Я ничего не забыл, друг мой Абдулла, и не успокоюсь, пока за пролитую кровь не будет заплачено кровью и смерть брата моего и сестры моей не найдет возмездия.
– Что ж! За тобой последнее слово, Халид-бек. Я передам послание твоей матери, и ты получишь то, чего желаешь.
Абдулла с поклоном удалился, а Халид возвратился в шатер.
При виде его Эстер, словно превратившись в русалку, нырнула в бадью с головой, плеснув воду на столь ценимый Халидом ковер, но хозяин изобразил на лице полное равнодушие и не удостоил даже мимолетного взгляда купающуюся красавицу. Вместо этого Халид занялся исследованием содержимого ее сундука.
Он извлек оттуда юбку и блузку, показал ей.
– Когда закончишь нырять и вытрешься, надень вот это. Впоследствии тебе подберут более подходящее одеяние.
– То, что в сундуке, все мне одинаково подходит. И, как видишь, все вещи пошиты из отличного материала.
– Твоего тут ничего нет. То, что было твоим, стало теперь моим, не забывай об этом.
Вынув одно из платьев, Халид обнаружил что-то в его кармашке. Он запустил туда пальцы и… чуть не раздавил, словно ядовитое насекомое, крохотный медальон с миниатюрным портретом своего смертельного врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114