– Пытаюсь рассуждать? – обиделась Эстер. – К твоему сведению, женщины способны на то, что и мужчины, только это получается у них лучше.
– Женщины не убивают, – возразил Халид.
– Так ли? Если женщина может спасти чью-то жизнь, как я сделала это сегодня, то она также способна и отнять жизнь.
– Женщина способна на убийство только в случае, если ее ребенку грозит опасность…
Халид внезапно замолчал. По его губам скользнула злорадная усмешка, потом он наклонился к Эстер и со страстью поцеловал ее в сухие от жара губы.
– Это поощрение или наказание? И за что? – поинтересовалась Эстер.
– Существует женщина, ребенку которой Мурад мешает. Но разоблачить такой коварный заговор способен только острый ум, да и то не один. Мне надо посоветоваться.
– Я к твоим услугам, мой господин, – скромно сказала Эстер.
Халид уставился на нее непонимающим взглядом.
– Ты уже отблагодарил меня поцелуем за то, что я пробила дыру в скорлупе, где ютился твой мозг. Теперь он на свободе и может изобрести нечто полезное. В этом моя заслуга. Я готова сотрудничать с тобой и в дальнейшем.
Он нежным жестом поправил ей спутавшиеся волосы.
– Первым делом ты должна поправиться. Я сейчас уйду, а ты поспи.
Вдруг Эстер спохватилась:
– А где моя сумка?
– Зачем она тебе?
– Мне нужна сумка, – настаивала Эстер. Бормоча что-то нелестное о женской непоследовательности в поступках и желаниях, Халид отыскал сумку и отдал ей.
Эстер с тревогой заглянула в ее глубину, вздохнула с облегчением и извлекла на свет нечто, завернутое в черный бархат. Она протянула этот предмет Халиду.
– Открой.
Он распутал шелковые нити, стягивающие сверток, и взвесил на ладони тяжелого, завораживающего взгляд грифона. Камни, украшавшие его, засияли в солнечном луче. В одном все женщины были сходны – в любви к драгоценным камням.
– Грифон прекрасен. Но он слишком велик для такой малышки, как ты.
– Но не для тебя.
– Что это значит?
– Я купила его для тебя.
Эти слова, произнесенные с тихой нежностью, повергли Халида в изумление. Он никогда не получал и не ждал подарков от женщины, будь то даже его мать. Он долго смотрел на жену в полной растерянности, но в конце концов улыбка осветила его резкие черты мягким светом. Сейчас он напоминал мальчугана в рождественский вечер в далекой Англии.
– Я не знаю, что сказать, – произнес Халид, продевая голову через золотую цепь.
Грифон занял место на его груди и засверкал на фоне белой рубашки.
– Скажи спасибо, – попросила Эстер.
– Спасибо. Я буду всегда носить его возле сердца. – От нахлынувших чувств его голос изменился, стал глухим.
– И помнить обо мне, я надеюсь, – добавила Эстер.
– Да, конечно. А у нас есть с ним сходство? – попробовал пошутить Халид.
– Вы оба таинственные, сказочные существа. Грифон и ты.
Халид стянул сапоги и улегся рядом с женой на широкой кровати. Соблюдая все предосторожности, чтобы не причинить ей боль, он обнял ее и поцеловал. Однако Эстер нарушила все очарование момента, сладко зевнув при этом.
– Зевать, когда я целую тебя, значит, нанести мне страшное оскорбление, – пошутил он.
– А кто буквально силой вливал в меня эту отраву? – нашла чем защититься Эстер.
– Откуда мы знали, какая тебе нужна доза?
– Мудрый мужчина тем и мудр, что слушает свою жену.
Халид поцеловал ее в кончик носа.
– Спи, а я буду охранять твой сон. Она жалобно посмотрела на него.
– Рука так болит…
– Закрой глаза и спи. Лекарство скоро подействует. Эстер послушно смежила ресницы и вздохнула.
– А как быть со священником?
– Забудь про священника.
– У меня болит рука.
– Какая связь между священником и твоей рукой? Я что-то не пойму.
– Если ты повторишь брачную клятву перед священником, мне станет легче.
Халид не без усилий справился с подступившим приступом смеха.
Эстер уютно устроилась в его объятиях. Хорошо, когда есть кому позаботиться о тебе, пусть в чужой стране, населенной странными людьми, чьи обычаи ей чужды и непонятны.
Когда ее дыхание стало ровным, Халид коснулся легким поцелуем лба жены. Из-за своей беспечности он едва не потерял ее. Пока Форжер жив, он должен проявлять максимальную осторожность. Семью придется держать, несмотря на все протесты, взаперти в четырех стенах. А если, в крайнем случае, понадобится им показаться в Стамбуле, Халид сам будет охранять их. Трусливый Хорек не решится действовать, когда свирепый Пес Султана близко и начеку.
16
– Не говори, пока с тобой не заговорят, – учил ее Халид.
– Не поднимай глаза на мужчин, – вторила ему Михрима.
– А дышать мне можно? – спросила Эстер, устав от их наставлений.
– Не давай воли своим чувствам, – перечислял дальше Халид.
– Следи за своими манерами. Уважай старших и не обзывай женщин ведьмами, – добавила Михрима.
Эстер была готова разрыдаться и забиться в истерике. Мать и сын обращались с ней как с малым ребенком. Оба они крутились возле нее, сыпали указаниями, вколачивали в голову правила и прописные истины, и так уже пять дней с короткими перерывами на еду и сон.
Если она взбунтуется, Халид не разрешит ей сопровождать их в султанский дворец Топкапи, а Эстер уже не могла выносить слишком затянувшегося заключения в доме Михримы. Вместо того, чтобы слушать и запоминать наставления двух ретивых учителей и выказывать трепетное желание усвоить ценные знания, она в нервной растерянности потирала свою забинтованную руку.
– Не трогай повязку, – приказал Халид, шлепнув ее по здоровой руке. – Касаться забинтованных частей тела – верх неприличия.
– Неприлично! – Темперамент Эстер вырвался наружу. – Меня уже тошнит от этого слова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114