Маска чародея
Дарелл Швайцер

Эта книга о магии. Подлинной магии, вошедшей в плоть и кровь человека, который меньше всего на свете хотел бы быть колдуном. Леденящие кровь превращения, заклинания и битвы становятся вехами, отмечающими Путь Познания, посвящения в волшебство. Швайцер – уникальный фантаст, сумевший доказать, что жанр фэнтези, вопреки расхожему мнению, далеко не исчерпан, и его «Маска чародея» по праву считается одной из лучших книг последнего десятилетия.




Дарелл Швайцер
Маска чародея


Darell Scweitzer. The Mask of the Sorcerer (1995)

Я надел маску чародея, чтобы остаться неузнанным, но меня стали узнавать повсюду, так как маска заменила мне лицо.
    Таннивар Отцеубийца

СОЗЕРЦАЯ ИСТОКИ
Я сам мальчишкой был таким -
Ушло все в прошлое, как дым…
Как стайка сорванцов в пыли,
Что до ночи играть могли,
Иль тот, что средь ночной тиши
На встречу с девушкой спешит…
Зловещая Тьма не страшила его,
Не знал он про Змея тогда ничего,
Не знал он про злобу, предательство, боль…
Когда же зловещий зажегся Огонь?
Когда же я шепот в ночи услыхал?
Про дверь в Царство Мертвых когда я узнал?
И демоны ада и грешной земли
И жемчуг, и злато мне стали сулить?
Когда же узнал я про Школу Теней,
Что неизвестна в мире людей?
И Черного Мага таинственный знак
Из сердца не выжечь теперь уж никак.
Холодный в ладонях огонь -
Пришел Черный Маг из Теней…
И так родился Чародей.
    Из дневников Секенра Каллиграфа, но приписывается Ваштэму из Страны Тростников.

Глава 1 МАЛЬЧИК-ЦАПЛЯ

Все знают, Сюрат-Кемад – величайший из богов, ибо он повелевает и живыми, и мертвыми. Изо рта его берет начало Великая Река – голос и слово Сюрат-Кемада, и все живое берет начало из той Реки.
Мертвые возвращаются к Сюрат-Кемаду по водам Реки, влекомые таинственным, зачарованным течением обратно в утробу бога.
Вновь и вновь Сюрат-Кемад напоминает нам о себе, принимая облик крокодила.
Я, Секенр, сын Ваштэма-чародея, говорю вам это, ибо это – истина.

* * *
О том, что мой отец – чародей, я знал еще в раннем детстве. Разве он не умел говорить с ветрами и водами? Засыпая поздно ночью, я не раз слышал, как он делает это. Разве не мог он заставить огонь загореться у себя на руке, просто сведя и разведя ладони? Правда, это пламя никогда не обжигало и было холодным, как речная вода зимой.
Однажды, когда он раскрыл ладони, там сидела сверкающая алая бабочка, сделанная из проволоки и бумаги… но живая! Она летала у нас по дому целый месяц. Никто не мог поймать ее. Как я плакал, когда она умерла и свет померк на ее крылышках! Кучка пепла – вот и все, что осталось от нее…
А еще он творил настоящие чудеса, рассказывая мне истории. Одна из них повторялась особенно часто, и каждый раз с новым продолжением – история о птенце цапли, которого родные братья и сестры вытолкнули из гнезда за то, что ноги у него оказались слишком короткими, а клюва и перьев вообще не было. Вообще-то он был больше похож на мальчишку, чем на птицу. И пока он бродил по свету, страдая от одиночества, с ним произошло множество удивительных приключений – он побывал и в дальних странах, и среди богов, и среди призраков, и даже в Стране Мертвых. Почти целый год отец каждый вечер шепотом рассказывал мне о Мальчике-Цапле, словно это было нашей с ним тайной. Я никому ничего не говорил про этого птенца.
Мама тоже умела творить чудеса, хотя и не зажигала огня в ладонях и не могла создавать ничего по-настоящему живого. Она мастерила геваты, причудливые конструкции из дерева, проволоки и бумаги, которыми славился Город Тростников, и иногда это были изящные фигурки из палочек, словно оживавшие под порывами ветра, а иногда – контуры громадных кораблей и городов, гор и звезд, свисавшие с потолка и медленно поворачивавшиеся в бесконечно сложном танце.
Однажды летом на нее что-то нашло, какое-то умопомрачение, и она много недель подряд день и ночь трудилась не покладая рук, создавая одну единственную вещь. Никто и ничто не могли оторвать ее от этого занятия. Отец, бывало, укладывал ее спать, а она снова вставала и продолжала работу над огромной змееподобной конструкцией из деревянных чешуек, протянувшейся по комнатам через весь дом и подвешенной на кольцах прямо под потолком. Наконец она закончила лицо – наполовину человеческое, наполовину крокодилье, и даже я, шестилетний мальчишка, сразу узнал Всепожирающего Бога, Сюрат-Кемада.
Как только подул ветер, конструкция странным образом изогнулась и заговорила. Мама вскрикнула и упала на пол. Потом эта штука просто куда-то исчезла. Я так и не узнал, что с ней произошло. Выздоровев, мама никогда не вспоминала о случившемся.
Однажды вечером у камина она сказала, что это было своего рода пророчество – бог говорил ее устами. Но как только прозвучат слова предсказания, дух божественного озарения покидает пророка, он становится ненужным богу, и тот попросту забывает о нем, как о старой перчатке. Она не имела ни малейшего понятия, что все это значило, знала лишь, что бог с какой-то целью использовал ее.
Мне показалось, что ее слова испугали даже отца.
В тот вечер он рассказал мне очередное продолжение истории Мальчика-Цапли, а потом дух божественного озарения, диктовавший ему эти рассказы, покинул и его тоже, и они прекратились.
Отец, наверное, был величайшим волшебником Страны Тростников, так как в нашем доме постоянно толпился народ. Люди приходили из города и с болот, многие приплывали по Реке издалека, чтобы купить зелья и снадобья или услышать предсказание. Мама иногда продавала им свои геваты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152