– Ты уже стал мужчиной, Секенр?
Наверное, мне стоило перейти в наступление – ответить какой-нибудь колкостью. Ведь это было излюбленной издевкой городских юнцов, дразнившихся: « Да ты уже стал мужчиной? Неужели» Когда одна ватага дерется с другой, победители стаскивают обувь с побежденных и восторженно вопят: « Ну, и какой же ты мужчина?»
Но я лишь сдержанно кивнул:
– Да.
Намек вернулся на скамью за прилавком. Когда я поднялся, чтобы подойти к нему поближе, он протестующе замахал рукой и сказал:
– Нет. Жди там.
Я снова сел. Повисшее в воздухе молчание было страшно тягостным. Я попытался заполнить паузу наскоро придуманной неуклюжей историей о том, как я был посвящен во взрослую жизнь своим отцом, но он забыл купить для меня пару обуви или она куда-то затерялась, а потом исчезла, когда дом был очищен жрецами.
– М-мда? – только и сказал мой друг.
Вновь повисло молчание; он принялся кроить кожу, а лицо его скрывал прилавок. Раз или два он низко наклонился, полностью пропадая с моих глаз. Я слышал лишь стук молотка.
Начало темнеть. Намек зажег свечу там, где сидел сам, но не предложил свечи мне.
Больше терпеть я уже не мог.
– Намек! Мы же друзья. Почему же ты не хочешь поговорить со мной?
Он сглотнул слюну и заговорил, но обращался скорее к себе, чем ко мне, просто размышляя вслух.
– Когда-то у меня был друг Секенр. Он умер. Его убил его собственный отец, как судачат люди, убил и поселил в его теле дух Ночного Змея, того чудовища, которое в древности победил царь Неок. Отец Секенра был самым злым чародеем из всех живущих на земле, он-то и отыскал способ освободить Ночного Змея из-за точения…
– Нет, неправда…
Но Намек продолжил рассказывать так настойчиво, что я понял – я должен молчать и внимательно слушать, что это, как и все остальное, случившееся в эти дни, является частью божественного замысла, фрагментом гигантской головоломки. Боги, сама судьба или Сивилла говорили сейчас устами моего друга. Он не был мастером рассказывать истории. Когда мы оба были детьми, я постоянно рассказывал истории, а он увлеченно слушал.
– … И этот Змей, который убили съелСекенра, украл его тело и по-прежнему находится здесь, найдя себе приют в старом доме. И отцаон тоже убил и съел. Правда, отецэто заслужил. Временами у нас рождается надежда, что злой дух покинулнаш мир. Но теперь все знамения налицо. Это очевидно. Ночной Змей по-прежнему насылает на нас зло, проклятия, болезни. Он погубит нас всех, ввергнув в бесконечные адские муки, если не найдется смельчак, который убьет его. Так что мы молимся, чтобы вернулся Царь Неок и спас нас всех…
Я так и подпрыгнул на месте.
– Нет! Ты просто не можешь верить в это! Все это ложь!
Я подбежал к прилавку. Высотой он был мне по грудь. Я схватился за край доски, резко подтянулся и повис, опираясь руками и ногами, тяжело дыша и глядя на Намека. Я увидел, что он работает вовсе не над туфлями, а над грубым изображением демона со змеиной головой, и с громадными человеческими ногами. Босыми ногами! Он вырезал его из гладкого куска кожи и прибил на доску, обозначив глаза, нос и рот гвоздями.
Он сидел с кинжалом в руке, приготовившись разрезать изображение. Но, когда он увидел меня, лежащим на прилавке, то встал во весь рост, показавшись мне даже выше, чем был на самом деле. Я подался назад и упал на спину, больно ударившись об пол. Перепрыгнув прилавок, он молча надвигался на меня, тяжело дыша. Я поспешил откатиться подальше. Кинжал выскользнул у него из рук и воткнулся в пол. Я вскрикнул. Он схватил меня за лодыжку, а я изо всех сил лягнул его в лицо другой ногой. Моя школьная сумка каким-то образом оказалась у него в руках, и в тот миг, в пылу борьбы я вел себя как сумасшедший: вместо того, чтобы поспешно отступить, я бросился сражаться насмерть за сумку, где лежали ручки, пузырьки с чернилами, рукопись, деревянный божок и несколько монет.
Он вновь накинулся на меня с кинжалом и рассек левую штанину, глубоко порезав бедро. Почти не сознавая, что делаю, я потянулся к его руке, сжимавшей кинжал. Я вспомнил об огне, и огонь вспыхнул у меня на ладони, и теперь уже закричал Намек. Забыв про кинжал, оставшийся у меня в бедре, он пополз прочь, слишком потрясенный, чтобы понять, что холодное пламя не обжигает.
– Грязный ублюдок! Ты все равно скоро умрешь! Мы надеялись, что тымертв, и мертв уже давно. Потом я решил, что самсмогу избавить от тебя мир. Моей жене пришла в голову мысль получше. Она просила меня задержать тебя здесь, пока она сходит за солдатами и священниками…
Преодолевая боль, я встал, с трудом вытащил кинжал из ноги, бросил его на пол и поковылял к двери, прижимая к себе сумку.
– Я был твоим другом…
– Неужели ты так ничегои не понял, Секенр? Совсем ничего? У чародеев не может быть друзей.
– Извини. Я пойду. Постарайся все же вспомнить, что я был твоим другом.
– Мой друг мертв.
Я подошел к выходу. Горячая кровь лилась по ноге непрерывным потоком. Боль усилилась. Я боязливо выглянул на улицу – никакого намека на солдат. Возможно, жене Намека не удалось убедить власти, что чудовище, которым пугают детей, собственной персоной сидит, дожидаясь их в лавке ее мужа. Наверняка за подобную информацию была назначена награда, и жрецам приходилось каждый день выслушивать самые неправдоподобные истории.
Пошатываясь, я попытался побежать и даже умудрился сделать это – хотя наполовину бежал, наполовину подпрыгивал. Намек вышел из мастерской и крикнул мне вслед:
– И не надейся, что сможешь скрыться! Всем известно, где тебя искать!
Это действительно было прекрасно всем известно, но меня уже ничего не могло остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152