Радость распирача Кохияму, собственное тело казалось удивительно легким. Наконец-то ему стала ясна подоплека всей этой истории. Ему чудилось, что капли дождя, барабанившие по стеклу телефонной будки, отплясывают какой-то лихой танец. Некоторое время он не мог произнести ни слова.
— Значит, все? — спросил Цурумото. — Насчет использования этих сведений нужно будет посоветоваться с Сомэей. Как только закончишь сбор информации, приходи.
— Через три дня я буду в редакции.
— Ладно...
— Кстати, вы не знаете такого места: Форт-Дегрик? Это где-то в Америке.
— Форт-Дегрик? Не знаю, постараюсь выяснить. Кохияма еще раз поблагодарил и повесил трубку.
О Форт-Детрике говорил Огава, когда переводил слова профессора Хьюза. Кохияма догадывался, что это американский центр , и хотел в этом удостовериться. Но позвонить сейчас еще кому-нибудь времени не было.
Выскочив из телефонной будки, он той же дорогой побежал назад. Моросящий дождь постепенно перешел в холодный ливень. Пока Кохияма добежал до моста, он вымок до нитки. Он остановился, чтобы перевести дух. На пруду уток уже не было, у пристани покачивались пустые лодки, бесчисленные белые дождевые пита прошивали воздух, затянув пруд густой пеленой.
"Потерянный рай", — пришло Кохияме на ум название поэмы Мильтона. Внезапно он почувствовал, что на лбу выступила испарина. А что, если за этим последуют озноб, высокая температура, тошнота? Неужели чума?!
Никакой уверенности, что этого не может случиться, нет. Ни вакцина, ни сыворотка не давали абсолютной гарантии. Известны случаи, когда люди, однажды перенесшие чуму, заражались ею снова. А история с Тэрадой была достаточно красноречивым свидетельством того, что ни вакцины, ни сыворотка не являются абсолютно эффективным средством. Кстати, он больше всех соприкасался с Тэрадой.
Кохияма тяжело вздохнул. Кто знает, удастся ли ему в оставшиеся три дня еще хоть раз подышать свежим воздухом. Он уже готов был согласиться, чтобы карантин продлился на несколько дней. Но если он заболел чумой, он может не протянуть и трех дней...
Нужно было спешить, и Кохияма побежал. Через тайный ход он проник снова в "загородную виллу". Вид у него был ужасный: он весь промок, костюм и ботинки в грязи.
Было уже двадцать минут первого. Разговор по телефону отнял много времени. "Черт подери!" — тихо пробормотал Кохияма. Возможно, доктор Канагаи уже прибег к чрезвычайным мерам и увез Тэраду в больницу.
Эмма ждала его с нетерпением.
— Я так волновалась за вас. А тут, еще этот дождь...
— Где доктор Канагаи и остальные?
— Пока все в порядке. Они в соседней квартире, обедают. Сатико гам с ними занимается.
Немного успокоившись, Кохияма вдруг почувствовал сильную усталость. Прислонившись к стене, он часто и прерывисто дышал.
— Вы простудитесь, — обеспокоенно сказала Эмма. — Нужно быстрее переодеться.
Она провела его в свою комнату и достала старое отцовское белье и европейский костюм. Переодевшись, Кохияма уселся на ковре. Эмма принесла горячего кофе с бренди, и он наконец пришел в себя.
— Спасибо. Теперь мне нужно подняться к Тэраде. Если придет доктор Канагаи, скажи ему, пожалуйста, что я наверху.
— Хорошо, — ответила Эмма и подняла на него глаза, в которых застыл вопрос. Она словно хотела сказан: "А я для тебя что-нибудь значу?" Но этот немой вопрос не был похож па упрек. Глаза девушки были печальны, как в те минуты, когда она в траурном платье стояла у фоба отца. 11 снова ему вспомнился взгляд еврейской девочки, которая, казалось, хотела излить какое-то затаенное горе, но отказалась от этого и замкнулась в себе.
Во время похорон он поклонился Эмме, и она как будто бы ответила на его поклон, но. по ее словам, тогда ома не запомнила его.
Первое впечатление о женщине редко бывает долговечным. Всякий раз, когда он видел Эмму, она казалась ему новой, и вместе с тем впечатление от первой встречи оставалось неизменным.
— Если ты хочешь узнать, о чем я говорил по телефону, я могу тебе сказать, — предложил Кохияма.
— Нет, не нужно. Сейчас вам лучше поскорее подняться к дядюшке Тэраде.
По выражению лица Кохиямы Эмма поняла, что теперь он знает все об исследованиях ее отца и, по-видимому, в ближайшие дни эти сведения будут преданы гласности. Говорят, что каждому человеку уготован свой крест. Кохияма не верил в бога, но он понимал, какой крест несет Эмма, и ему было до боли жаль ее.
Он медленно поднялся па второй этаж. Как всегда, он снял с вешалки в коридоре белый халат и накинул его на себя. Надел маску. В отличие от обычных повязок эта маска не пропускала бактерий, даже если они попаду! на лицо.
Он натянул резиновые иерчагки. С тех пор как у Тэрады поднялась температура, он арого требовал соблюдения всех мер предосторожности. Когда надеваешь такую защитную одежду, все чувства словно притупляются. Медики прибегают к этому не только из требований гигиены, эта мера как бы ограждает от проявлений эмоций, от излишней сентиментальности и в конечном счете оказывается полезной для обеих сторон. Кохияма подумал, что ему сейчас тоже необходимо отрешиться от всяких эмоций.
Он постучал. В комнате было тихо. Так бывало почти каждый раз, он уже к этому привык, и все-таки сейчас тишина за дверью встревожила его.
Кто знает, может, Тэрада потерял сознание и лежит там один.
— Тэрада-сан! — крикнул Кохияма и подергал за ручку. Дверь оказалась незапертой. Он толкнул ее и вошел в комнату. Тэрады в комнате не было.
Снова, как и в прошлый раз, Кохияма осмотрел кабинет Убукаты. Небольшая настольная лампа, стоявшая на письменном столе у окна, тускло освещала комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54