— Вы, кажется, тоже решили заняться изучением медицины?
— Какое там изучение! — ответил Кохияма.— Просто целый вечер, как школьник, ломаю себе голову над одной трудной задачей, и все напрасно.
— А мне нравится, когда мужчина сидит за книгой, у него тогда какой-то особенно серьезный вид, — сказана Сатико. Примерно то же самое сказала Она Кохияме, увидев его спящим.
— А вы не ошиблись адресом со своим комплиментом? — повторил он свой ответ.
— Ну и несносный же вы человек! — шутливо возмутилась Сатако. — Ведь вам я все это говорю вместо Эммы.
— Хм! Но я отнюдь не ученый, как, например, Убуката-сан, — усмехнулся Кохияма.
— Знаете, господин Кохияма, чего вам сейчас не хватает? —- загадочно улыбнулась Сатико. — Решительности действий!
— Спасибо за совет. Но выйти замуж за умного мужчину — это ведь ваш идеал, не правда ли?
— Вы опять о господине Катасэ? Нет, этот что-то чересчур решителен! То приставал к Эмме, теперь пристает ко мне.
— Зато у него хорошая голова. Л если он слишком решительно ведет себя с женщинами, то это вполне в духе современности.
— Нет, мне не нравятся такие мужчины.
Кокетливо передернув плечиками, Сатако торопливо пошла в комнату Эммы. Но по всему чувствовалось, что Катасэ заинтересовал ее. Ей еще никогда не приходилось общаться с учеными.
Любовь между мужчиной и женщиной нередко возникает в силу заблуждения. Кохияма считал Катасэ своим врагом. Однако вмешиваться и разубеждать Сатико не собирался. Возможно, в условиях карантина стал меняться даже такой эгоист, как Катасэ. Но если симпатия Сатико к нему и была плодом заблуждения, здесь, в чумном изоляторе, где над ними витала смерть, никто не вправе был в это вмешиваться.
Кохияма снова принялся читать статью. Он хотел разобраться в том, что показалось ему вначале слишком трудным. Переходя от абзаца к абзацу, Кохияма наконец кое-как разобрался в механизме передачи наследственности у микробов. Главный вывод, который он сделал, прочитав эту статью, заключался в том, что генетическое исследование фактора протаволекарственной устойчивости (фактора К) микроорганизмов из чисто теоретической проблемы превращается в одну из острейших проблем современной медицины. Но вопрос о связи генетического исследования устойчивости кишечной палочки с чумными бациллами по-прежнему оставался для него книгой за семью печатями.
Сунув журнал в карман, Кохияма вышел во двор. Осеннее солнце уже садилось за деревьями парка. Быстро холодало. Незаметно дня себя, словно гонимый неведомой силой, он стал быстро ходить вокруг газона, совсем как Хамура, который верил, что с помощью усиленной гимнастики можно спастись от чумы... Уж не поддался ли и он сам этой бредовой идее?..
Кохияма подошел к забору. На заборе сидел ворон, который при его приближении каркнул, взмахнул крыльями и улетел в парк. Может, и эта птица разносит чуму? Ее черное оперение и зловещий вид напомнили ему крысу, которую Эмма обнаружила в кухне. "Тоже посланец бога смерта?" — иронически подумал Кохияма. И тут же в памяти возник последний разговор с Тэрадои но поводу болезни Эммы. Гэрада сказал тогда: если это чума, то никакие антибиотики ей не помогут, так же как они не, помогли ее отцу. Почему? Уж не потому ли, что микробы, жертвой которых стал Убуката, обладали протаволекарственной устойчивостью? Значит, если у Эммы чума, то в ней повинны тс же устойчивые чумные бактерии? Следовательно, этот страшный, неодолимый враг обитает здесь, в изоляторе? Но что это должно означать?..
К вечеру температура у Эммы снова поднялась до 37,7°. Однако оснований для серьезного беспокойства уже не было. Доктор Канагаи сообщил, что у нее обнаружен гриппозный вирус В.
После ужина Кохияма решил зайти к профессору Нисидзаке. Размышляя о прочитанной статье, он чувствован, что смог бы разобраться в пей до конца, если бы чуть побольше смыслил в медицине. Единственным человеком здесь, у которого можно было получить консультацию, бьы старый профессор, спрятавшийся в своей квартире, точно улитка в раковине. И Кохияма пошел к нему.
— Опять что-нибудь стряслось? — тревожно спросил профессор и стремительно вытянул руки вперед, как бы желая удержать Кохияму на некотором расстоянии от себя.
Поистине Кохияма был для него чем-то вроде злого духа. То он вынудил его дать разрешение позвонить но телефону, хотя это было категорически запрещено, то просил его осмотреть больную Эмму, то допытывался у пего, какой характер носили исследования Убукаты. В общем, этот молодой человек только и делал, что беспокоил его по разным поводам, к которым он не имел и не хотел иметь никакого отношения.
— Нет-нет, ничего особенного не случилось, — поспешил успокоить его Кохияма. — Я просто хотел узнать у вас кое-что из основ бактериологии.
— Хм! Разве это так спешно? Думаю, что с этим можно было бы потерпеть и до завтра.
— Простите, но я полагал, что для вас сейчас как раз самое удобнее время...
Из глубины квартиры доносились громкие звуки телепередачи. Кохияма отчетливо представил себе старенькую профессоршу, уютно устроившуюся в кресле перед телевизором. Для этих стариков телевизор, наверное, вообще был единственным средством связи с окружающим миром. Телевизор возмещал им недостаток общения. Странно, наверное, было видеть эту престарелую пару, бесстрастно наблюдавшую за тем, что происходит на экране. Впрочем, могло быть и наоборот: возможно, лишь перед экраном телевизора они и выражали вслух свои переживания.
— Вы, кажется, думаете, что я смотрю телевизор? — сказал профессор, заметив смущенный взгляд Кохиямы. — Нет-нет, я пишу письмо сыну в Америку, он учится там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54