Однако сейчас было не до разбирательств.
— Как это я не смогу вернуться домой? — удивленно спросила Сатако. — Что это значит? Позовите-ка мне Эмму!
— Я повторяю, барышня, — сказал Тэрада, — что для вас будет лучше, если вы немедленно повернете назад и уйдете отсюда через калитку, не задавая лишних вопросов.
— Вы меня запугиваете! Скажите, Эмма жива?
— Она простудилась и лежит в постели. У нее тяжелый вирусный грипп, тот самый, от которого умер ее отец. Ясно?
— В паком случае я остаюсь. Не могу же я останить ее одну в компании таких растяп.
Таким образом, Сатико Ноборикава стала обитательницей чумного изолятора. Она недавно вернулась в Токио из Осака. Узнав, что у Эммы умер отец, она туг же поспешила к подруге, И се ничто не остановило бы: даже если бы сама Эмма попросила никого к ней не пускать.
К вечеру у Эммы подскочила температура. Термометр показыват 38. Девушка лежала пластом, лихорадочный румянец горел на ее лице, глаза затуманились, утратив свой обычный влажный блеск.
Кохияма хотел, чтобы Тэрада осмотрел ее, но тот заявил, что не может оторваться от работы.
- Что же делать? —спросила Сатико Кохияму, набивая пузырь льдом.
Можно было позвать Катасэ, ведь он всего год назад проходил стажировку в университетской клинике и был здесь сейчас единственным человеком, которому известны новейшие мегоды лечения. Кроме того, он наблюдал течение болезни у Убукагы. Но Эмма наотрез отказалась от его услуг, да Кохияма и сам не очень хотел к нему обращаться.
— Ладно, я попробую вызвать господина Канагаи, — сказал Кохияма и вышел из Комнаты.
Никаких других врачей приглашать сюда не разрешалось. Может, пойти к профессору Нисидзаке и попросить у него разрешения позвонить по телефону? Или лучше к Хамуре? Правда, не хочегся попадаться на глаза взбалмошной хозяйке, да и встреча с самим хозяином квартиры не сулит ничего хорошего.
Дверь открыл седовласый профессор. В квартире было очень тихо, как обычно бывает в доме стариков, удалившихся на покой. Выслушав просьбу Кохиями, профессор растерянно почесал в затылке и с виноватой улыбкой произнес:
— Вот незадача...
Профессор медицинского факультета Нисндзака, когда достиг предельного возраста, установленного для государственных служащих, в порядке исключения благодаря своим связям получил право на пожизненное зачисление в штат института. Всякие разговоры по телефону обитателям "загородной виллы" были сейчас категорически запрещены, и старый профессор боялся неприятностей, если он позволит Кохияме воспользоваться своим телефоном.
Да и вообще профессор Нисидзака впервые в жизни сталкивался с таким серьезным испытанием, как опасность заражения чумой, и был чрезвычайно напуган. Однако прямо отказать Кохияме он не решился.
— Поймиге, профессор, ведь речь идёт о жизни и смерти. Вы всегда честно служили медицине и людям, вы не можете оставить человека в беде. — Кохияма решил сыграть на гуманных чувствах старого профессора, другого выхода у него не было.
— Н-да, положение затруднительное, — промямлил Нисидзака. — Ну да ладно, сделаем вот что. Мы с женой закладываем ватой уши и мы ничего не слышали — ни как вы пришли, ни как вы ушли. — И профессор скрылся в комнате.
Телефон стоял в передней, и Кохияма тотчас же снял трубку и набрал номер клиники. Как он и предполагал, Канагаи уже ушел. Кохияма позвонил домой. К телефону подошла жена Канагаи.
— К сожалению, его нег дома, — сказала она. — Он уехал на встречу однокашников по университету.
— А где они встречаются?
— В Хакопэ.
— Где именно?
— Он мне не сказал.
— Когда он должен вернуться?
— Обещал завтра днем...
Значит, они там будут ночевать. Возможно, поэтому он сегодня не появился в изоляторе. Почувствовав, что жена Канагаи к последнему его вопросу отнеслась с некоторым подозрением, Кохияма попросил передать доктору, что звонил "корреспондент Кохияма", и повесил трубку.
Сейчас Кохияма особенно остро почувствовал свою беспомощность и несовершенстао телефонной связи — единственно возможного пока средства сообщения с внешним миром. А что, если отправиться в университетскую клинику, разузнать там, кто учился вместе с Канагаи, может быть, кто-нибудь все-таки знает, в какой гостинице в Хаконэ они намеревались остановиться? Он мог бы взять такси и махнуть туда. И сегодня же ночью привезти Канагаи.
Но ведь не исключено, что Канагаи будет настолько пьян, что от него никакого толку не добьешься. Есть ли тогда смысл за ним ехать? Итак, дело кончилось ничем. Кохияма позвал профессора и поблагодарил его.
— Придется, значит, ждать до завтра? — Старый профессор все слышал, в тоне его было явное сочувствие.
— А может быть, вы посмотрите больную, профессор?
— Нет, нет, друг мой. Я не клиницист. Моя специальность — теория, и к тому же я не имею права браться за лечение здешних больных. Это дело доктора Канагаи.
Возможно, профессор скромничал, но в тоне старика Кохияма почувствовал пренебрежение к врачам-практикам. Обратиться к добряку Муракоси? Но он вообще не врач, а исследователь-микробиолог, причем узкий специалист.
Вернувшись к себе, Кохияма поднялся на второй этаж и постучался к Тэраде.
— Ведь я вам уже сказал, что не могу отложить работу, — сердито отозвался Тэрада и вышел в коридор.
Тэрада выглядел страшно изнуренным. Он с пренебрежением отозвался о предполагаемом неврозе у Хамуры, но сам сейчас казался пораженным каким-то тяжелым недугом.
— Я прошу вас все-таки осмотрел, больную, — сказал Кохияма.
— Это ни к чему.
— Как так?
— Если у нее чума, то дело безнадежное.
— Но ведь никто не установил, что у нес чума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54