— Л какая у него температура?
— Не говорит, не хочет говорить.
— Как он сейчас себя чувствует?
— Когда я принес ему завтрак, оказалось, что он уже снова сидит за столом. Говорит, что, после того как ночью поспал, чувствует себя лучше. Правда, разговаривали мы через дверь, и завтрак мне пришлось оставить в коридоре.
Канагаи хмыкнул в телефон.
— Он не велел мне ничего говорите вам, — сказал Кохияма.
— Даже так? Можег бытъ, он не позволит мне осмотреть себя? Я все-таки постараюсь как можно скорее приехать.
Кохияма, Эмма и Сатико завтракали втроем. Эмма села за стол впервые после чегырех дней болезни. Но почему-то всем казалось, что с тех пор прошло уже много времени. Сатико налила и чашки кофе и сняла с тостера ломтики поджаренного хлеба.
— Спасибо тебе, Сатико, большое спасибо за все, — ласково глядя на нее, сказала Эмма.
— Ты не мне, милочка, скажи спасибо, а господину Кохияме. Это благодаря его заботам ты так быстро поправилась.
— Спасибо? Ну, этого мне мало, милая Сатико, — отшутился Кохияма. — А кроме того, хота температура у нашей больной и нормальная, успокаиваться рано. Ей еще нужно лежать и лежать.
— Вы, кажется, заделались настоящим врачом! Мне это не нравится.
— Учтите, что мне поручил приглядывать за вами Канагаи.
— И прекрасно! Вот и возьмите меня сегодня вечером погулять!
— Это было бы безрассудством, — ответил Кохияма.
Эмма внимательно посмотрела на него все еще затуманенными глазами. Кохияма смутился еще сильнее. Как раз сегодня вечером он собирачся воспользоваться тайным лазом, о котором ему рассказала Эмма, выбраться В парк и там из какой-нибудь телефонной будки позвонить в редакцию и попросить, чтобы произвели срочное расследование. Пришла пора разобраться во всей этой загадочной истории с чумой.
Сатико достала из холодильника фрукты и, подсев к Эмме, прошептала:
— Не беспокойся, потом мы все обсудим.
— О чем вы там шепчетесь? — недовольно пробурчал Кохияма. — В компании нехорошо секретничать.
В это время появились Муракоси и Катасэ. Обычно но утрам они приходили редко. По-видимому, у них было какое-то неотложное дело.
— Тэрада наверху, не правда ли? — указывая пальцем вверх, спросил Муракоси.
— Л разве это не само собой разумеется? — ответила Эмма. Муракоси и Катасэ прекрасно знали, что Тэрада должен находиться наверху. Так что вопрос Муракоси звучал как предупреждение: невзирая ни на какие запреты они намерены подняться на второй этаж.
— Со вчерашнего дня он плохо себя чувствует и сказал, что не хочет никого видеть. Поэтому вам лучше не ходить туда, — сказал Кохияма.
— Мы не можем с этим считаться, — возразил ему Катасэ. — У нас важное дело.
— Перестаньте, Катасэ! — сказала Сатико. — Ведь он же болен!
— Болен? — переспросил Катасэ. То ли потому, что он догадался, о какой болезни идет речь, то ли потому, что замечание эго сделала ему Сатико, но он так и остался стоять посреди кухни.
Однако Муракоси направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Кохияма выскочил из-за стола и преградил ему дорогу.
— Туда нельзя!
— Уйдите! — Взгляд Муракоси, полный ярости, уперся в Кохияму. Кохияма знал, что, если дело дойдет до применения силы, победа останется за Муракоси: ведь второй разряд по дзюдо кое-что значит.
— Вы можете попытаться прорваться силой, — сказал Кохияма, — но думаю, что эго было бы неразумно. Скоро должен приехать доктор Канагаи. Если бы вы могли поставить точный диагноз, тогда другое дело. А так, по-моему, все-таки лучше дождаться Канагаи.
— Вы полагаете, что у него чума?
— Что вы меня спрашиваете? Я ведь не врач! Но вы же сами знаете, что всякое заболевание здесь должно вызывать подозрение па чуму!
— Хм! Значит, ему очень плохо? — Муракоси сразу смягчился. Он долго смотрел па часы, лицо его выражало растерянность. — Ладно, будь что будет, — сказал он примирительно. — Только вот не знаю, кто придет раньше, Канагаи или наши люди.
— Какие люди?
— Скоро узнаете. А пока, Кохияма-сан, пожалуйста, запомните следующее. Вы силой помешали моей встрече с господином Тэрадой. Надеюсь, вы сумеете это подтвердить директору Института микробиологии.
— Я не знаю, о чем идег речь, но я, конечно, всегда готов это подтвердить, — ответил Кохияма.
У Кохиямы были причины считать, что "специалист по риккегсиям" настроен против него. Он уже давно начал поговаривать, что Кохияма слишком часто вмешивается и в дела покойного, и во взаимоотношения с Тэрадой. Не превышает ли репортер свои полномочия?
На это Кохияма отвечал, что дело не в том, кто представитель науки, а кто — прессы. Здесь все равны, все поставлены в чрезвычайные обстоятельства, и их вмешательство в дела друг друга неизбежно, пожалуй, даже естественно.
— Учтите, — сказал однажды Муракоси, — что наш директор до сих пор поддерживает добрые отношения с главным редактором вашей газеты, который был близким другом основателя института. Поэтому мы вправе рассчитывать на вашу помощь и поддержку.
В этих словах Кохияме послышалось предупреждение: смотри, мол, если будешь противоречить, эго тебе даром не пройдет, могут и с работы попросить! До сих пор Кохияма не был заодно с Муракоси и Катасэ. Будь у них общая ясная платформа, он, как сотрудник газеты, естественно, был бы обязан оказывать им всестороннюю поддержку. Но они с совершенно разных позиций относились к поведению Тэрады, и поэтому он не хотел иметь с ними дела.
Сейчас Муракоси больше не заикался ни о каком сотрудничестве. Его молчание было красноречивым. Чувствовалось, что теперь он окончательно решил при случае как следует насолить Кохияме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54