Дело в том, что свирепствовал тиф... — Казалось бы, воспоминания о былом, о грустном должны были быть ему дороги, но Тэрада говорил сухо и равнодушно.
Харбинский комитет помощи беженцам находился на улице Дидуапь, в районе Даоли. В этом международном городе с миллионным населением насчитывалось около тридцати национальностей и еще с довоенных времен проживало много японцев.
Тэрада некоторое время прятался у одного своего знакомого, который на год раньше его окончил медицинский факультет Мукденского университета, практиковал в Харбине и был влиятельным лицом в японской колонии. Когда начался тиф, этот знакомый устроил Тэраду в Комитет помощи беженцам. Санитарный отдел комитета состоял из двух отделений: лечебного и противоэпидемического. Однако из-за крайнего недостатка медикаментов, а также дезинфекционных средст работа ни одного из этих отделений по-настоящему не была налажена. Японцы, которые до поражения числились маньчжурскими фаждаиами японского происхождения, были эвакуированы из пограничных маньчжуро-советских районов и размещены в Харбине в школах, храмах и других зданиях, превращенных в общежития. Нередки были случаи смерти от голода. В результат недоедания сопротивляемость организма резко понижалась, обострялись хронические заболевания и дело часто кончалось переселением на тот свет.
Врачам лечебного отделения не оставалось ничего иного, как прописывать аспирин или слабительное или ограничиваться советами соблюдать постельный режим и получше питаться. Сульфамидные препараты были на вес золота. Боясь вызвать раздражение у советского командования, в медицинских заключениях вместо "недостаточное питание" писали "нарушение питания". Таким образом, как бы подчеркивалось, что оккупационные власти ответственности ни за что не несут.
"Нарушение питания" — это был послевоенный неологизм, позволявши и прятать неприятную истину за трусливой, обтекаемой формулировкой.
Не лучше обстояло дело и в противоэпидемическом отделении. Тэрада мог рассчитывать лишь на самое элементарное оборудование и препараты лля изготовления вакцин и сывороток, которые он похитил в своем отряде. Основная база 731-го отряда, расположенная вне Харбина, была разрушена и целиком уничтожена. Но филиал, где служил Тэрада, находился в городе. После того как важнейшие документы были сожжены, а инструменты и препараты упакованы, основной штат филиала был отправлен на юг. Харбинский филиал отряда теперь существовал под вывеской Службы противоэпидемической зашиты и профилактики водоснабжения, и его персонал боялся за свою безопасность меньше, чем офицеры основного отряда. Некоторые считали даже, что советские войска, заняв город, вряд ли станут предъявлять особые к ним претензии. Но потом началась паника, которая захлестнула всех.
Во время этой паники Тэрада взял увольнительную и, захватив с собой несколько тюков, вместе со своим денщиком скрылся из часта. Сначала они прятались в доме старого университетского товарища Тэрады, но потом денщик, переодевшись в штатское, отравился к семье в Синьцзин, который был уже переименован в Чанчунь.
В Харбине была полно советских частей. Вылавливали разбежавшихся японских солдат и отыскивали тайные склады оружия.
Однажды к Тэраде в комитет неожиданно заявился Убуката. Поверх одежды на нем был вылинявший белый плащ, вместо фуражки — голубая лыжная шапочка.
— Убуката?! — Тэрада от изумления разинул рог. — Откуда ты взялся? Он не верил своим глазам. Он полагал, что его друг вместе с персоналом основного отряда давно уже подался на юг или на самолете удрал в Японию.
— А ты что делаешь в этом паршивом городишке? — вместо ответа спросил Убуката, и на его лице затрала улыбка.
Больше они объясняться не стали. Молча пожали друг другу руки. Оба без слов все поняли. Ведь Маньчжурия была их втором родиной, и когда-то они торжественно поклялись до конца своих дней не расставаться с этой страной.
Какую бы работу в 731-м отряде они ни выполняли, им не хотелось отсюда бежать.
Выражение лица Убукаты внезапно стало суровым.
— По правде говоря, — тихо произнес он, — я в Харбине не один. Со мной женщина.
— Ого! Это приятная новость! Ты неплохо начинаешь свою новую жизнь. Что ж, поздравляю!
Узнав, что жена, или, вернее, возлюбленная, приятеля — русская белоэмигрантка, Тэрада был немало удивлен. Звали ее Оля. Она служила продавщицей в большом универмаге Чурина на углу Китайской улицы — харбинской Гинзы.
Универмаг принадлежал старой торговой фирме, во главе которой стояли русские. В этом универмаге можно бьио найти все: от мехов, драгоценностей и дамской одежды новейших моделей до лучших сортов водки и шоколада. На работу продавщиц тут подбирались только красивые женщины.
Хотя дело явно шло к военному разгрому, в магазине Чурипа можно бьио увидеть такие товары, о которых в Японии успели уже забыть. Однако за год до окончания войны сотрудники русского отдела японской военной миссии в Харбине совершили на фирму Чурина налет, произвели обыск и аресты, сам управляющий едва спасся бегством.
Новый управляющий приехал из Шанхая. Это был немец, член нацистской партии, которого поставила во главе фирмы японская военная миссия. Считалось, что это ограничит деятельность русских белоэмитрантов и поможег усилите японскую разведку в Совегском Союзе.
Убуката, находившийся в то время на основной базе 731-го отряда, встрегил гам одного молодого русского — очень красивого юношу. Собственно, это была обычная встреча с подопытным заключенным. Но можно сказать, что Убуката встретился тогда со своей судьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54