"
- Если ты скажешь, что влюблен в меня, то мне остается только
пожалеть, что тут нет психиатра. Это не в твоем стиле, Кларенс.
- Не будь такой самоуверенной. И потом - разве я говорил о любви?
Тебе же не двенадцать лет, чтобы смешивать такие разные понятия. Я считаю,
что наш брак будет выгоден обоим. Так как?
- Ты мне противен, - поморщилась Цецилия. - Но я подумаю. Хотя не
слишком-то рассчитывай на мое "да". У меня есть свои планы относительно
того капитала, что отписал мне в завещании Дон. С тобой я потеряю все - а
ты все приобретешь за так...
- А несчастный случай? Ты же не считаешь меня дураком...
- Что?
- Такому свидетелю, как я, поверят. Убийц не любят, Сеси. Даже если
ты сумеешь оправдаться - у тебя на это хватит денег, - тебя не пустят ни в
один приличный дом, а для тебя это очень важно... Ведь так? - вкрадчиво
спросил Паркинс, приближаясь к ней.
Мускулы на женских руках напряглись: Цецилия была готова защищаться.
Быть декорацией в его доме, второй Мартой, повязанной по рукам и ногам? Ну
нет...
- Так как мы договоримся? - Паркинс оперся руками о противоположный
край стола. - Это был несчастный случай?
- Нет, убийство! - зло выкрикнула она, выдергивая из-под стола
огнемет.
Длинный язык пламени, удивительно яркого и плотного, ударил в лицо
Паркинса.
Цецилия била по нему огнем с неожиданно охватившим ее наслаждением:
"Так тебе, мерзавец, так!.."
Враг вопил и корчился. Чтобы работать огнеметом было удобней, Цецилия
обогнула стол и продолжала жечь уже упавший на пол труп. Как ни странно,
крик все еще стоял в ушах - и это лишь разжигало ее ярость.
- Мама! Да что же ты делаешь?! - разобрала она наконец слова - и
остолбенела.
Возле стены стояла Синтия. Лицо девушки было перекошено: ей казалось,
что еще минута - и сознание уйдет.
Смерть отца, его признания - и теперь это... Не многовато ли для
одного человека за один раз?
Механически, неестественным движением Цецилия стала разворачиваться к
ней, словно в ее теле распрямилась пружина, находившаяся под давлением.
Остекленевшие глаза смотрели не на дочь - сквозь нее.
Синтия почувствовала, что волосы ее встают дыбом, зато ноги,
наоборот, начинают, подкашиваясь уменьшаться. Рот девушки округлился в
беззвучном крике - кричать она больше не могла.
Цецилия поворачивалась. Медленно, медленно, медленно...
Накрашенные яркой помадой губы совсем еще недавно благополучной, хотя
и взбалмошной женщины что-то шептали. Молитву? Проклятие? Это никому не
было дано знать...
Рука Цецилии дернулась - и пламя пропало (еще немного, и оно дошло бы
с поворотом до замершей девушки).
Двое молча смотрели друг на друга.
"И это - моя мать? Это ее я обещала жалеть?" - пронеслось в голове у
Синтии. От мыслей по всей голове распространялась уже физическая боль,
сигналя о том, что нервная перегрузка дошла до предела.
"Что же она стоит? Нет, она не посмеет на меня донести. Она моя
дочь!" - быстро соображала Цецилия. Мысли шли четко, как строчки на
мониторе.
- Ну что? - хрипло спросила Цецилия. - Так и будем стоять?
- Я... Ты? - Синтия часто и мелко замотала головой.
Нет, все что было - ей привиделось. Галлюцинация. Жизнь не имеет
права быть такой кошмарной.
- Твой отец? - сообразила вдруг Цецилия. - Он... уже?
Синтия кивнула.
- Хорошо. Я пойду к нему, - Цецилия снова подивилась собственному
хладнокровию.
Что же, чтобы выжить, и нужно быть такой. Разве не прав был Крейг,
утверждая, что смерть - хороший учитель?
Твердой, решительной походкой Цецилия прошла мимо Синтии.
Девушка тихо сползла по стене. Очутившись на корточках, она зарыдала.
Недоверие, подозрение, ненависть, любовь - все смешалось и превращалось
сейчас в ее душе в ничто. Образы придуманные, реальные, навязанные,
путаные... Отец - откровенный человек, мать - убийца, Чужой -
несчастный... Да кто сможет уместить все это в одной разгоряченной
несчастьями головке? Уж во всяком случае не она...
Свои - враги... Чужой - хороший...
Она встала, опять-таки держась за стену, и, не отрывая пальцев от ее
гладкой поверхности, направилась к двери. Пусть о ней думают что хотят -
она верила сейчас, вопреки всему, включая собственный ум, отказавшийся
работать, что лишь это чудовище сможет ей помочь.
Он должен думать о людях лучше? Что ж, пусть он научит этому и ее...
Разум мутился, но силы возвращались. С каждым новым шагом Синтия
продвигалась вперед все уверенней.
Так, говорили, кажется, что он сидел в центре управления...
Прекрасно. Только бы он оказался на месте...

61
В комнате пахло гарью и паленым мясом. Алан и Варковски
переглянулись. Неужели в их отсутствие что-то произошло?
- Стой тут, - приказал Варковски, проверяя пистолет. - Я сейчас
разберусь...
Его походка, стремительная и вместе с тем мягкая, напоминала Алану
кошачью: та же готовность в любой момент к прыжку и та же почти
нечеловеческая уверенность движений, в которых ни одна группа мышц не
работала зря. Хищник, ловкий и цельный, как все хищники, шел сейчас по
комнате.
При виде направленного на нее пистолета Цецилия негромко вскрикнула.
Варковски остановился и опустил оружие.
- Все в порядке. Можешь входить... Постойте, мадам, но подходить ко
мне близко я не рекомендую...
- Вы! - Цецилия почти радостно кинулась к нему, не обращая внимания
на протесты. - Какое счастье! Мне показалось, что я осталась одна на целом
свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92